Снова молчание.
– На пятом этаже! Там находится кабинет Ельцина. Но на подходах везде нагромождены баррикады из мебели. Но, по нашим данным, он там не ночует. Где? В подвале. И постоянно меняет места ночевок. Слушаюсь! Будет сделано!
Дослушав разговор, Казаков облегченно вздыхает. Правильно он сделал, что сказал все. Снял тяжесть с души. Теперь это уже не его ответственность. И он даже усмехается, вспоминая старый еврейский анекдот: «Пусть теперь Сруль повошкается!»
Вторая ночь ожидания.
В полной экипировке сидят они рядком на скамеечке. Бронежилеты застегнуты. Автоматы заряжены. Ножи в ножнах. Запасные рожки в разгрузках на груди. Разве что только каски-сферы еще не одеты на забубенные головы.
Сейчас они похожи на каких-то военных роботов, которые не задумываясь и не рассуждая выполнят любой приказ вышестоящего командования. Но это совсем не так. Они такие же, как и все. Обычные советские люди. Живут той же жизнью. И каждый тысячами нитей связан со страной, народом и Москвой.
И они так же, как и все, думают о предстоящем.
И все понимают. От этого на душе у них тоскливо и пусто. И разговор от этих невеселых дум не клеится.
– Слушай, – неожиданно говорит Анатолию сидящий рядом с ним на скамье Степан Михайлович, – там же тоже есть наши ребята. Ну, то есть в Белом доме. У Ельцина. У меня знакомый из пятого управления к ним ушел. Я ему позвоню схожу. Ты, если что, меня прикрой. Ну, и позови.
– Угу! – коротко отвечает капитан. – И молча смотрит вслед уходящему тяжелой походкой товарищу. А потом оглядывает хмурые ряды славянских лиц. Оглядывает и неожиданно для самого себя этот потомок уральских казаков, никогда даже не задумывавшийся о Боге и вере, начинает потихонечку нашептывать про себя неизвестно откуда появившиеся слова: «Господи! Пронеси мимо нас чашу сию! Не дай нам пролить невинной крови! Не оставь нас, Господи! Помоги!»
Через пять минут возвращается сосед.
– Ну, что? Как там? – раздаются со всех сторон вопросы.
– Ждут! Они там тоже ждут штурма. Готовятся…
IV
Дубравин заправляет в факсимильный аппарат последнее сообщение о вылете некоторых членов ГКЧП в Крым. К Горбачеву.
Долго смотрит, как, жужжа и моргая зелено-красными огоньками, факс пропускает через себя бумажную ленту.
Еще день прошел в тревожном ожидании.
Редакционный народ уже разбрелся по домам. А он решил остаться на ночевку здесь. На этаже. Поэтому идет по длинному коридору в отдел местной корреспондентской сети. Ложится на продавленный черный диван. Сон не идет. Тревожные мысли, как молнии, пронзают его внутренний горизонт: «Что