У крыльца действительно ждал приготовленный экипаж – чёрная карета без гербов. Кучер, самой ни на есть учёной наружности, почитывал свежий нумер «Санкт-Петербургских ведомостей».
Не знал того Елисеев, что после его ухода Ушаков с Хрущовым чуть ли не перекрестились от радости. Молодой сопливый копиист был лучшим выходом из положения, чтобы и честь не уронить, и поручение выполнить.
Прибыв к дому старухи, Иван обнаружил, что попасть внутрь не может. Никто не открывал. Парадная дверь уже ходила ходуном от его ударов, однако к ней никто не спешил подойти, хотя жизнь в доме теплилась. Елисеев был готов побиться об заклад на что угодно.
Он уже подумывал вернуться обратно, упасть в ноги Ушакову (авось поймёт и простит), как вдруг увидел, что к дому подкатил ещё один экипаж. Ловкий лакей соскочил с запяток, подбежал к карете и распахнул дверцу перед… Иван не поверил своим глазам – с визитом к бабке-рассказчице приехала Катенька Ушакова.
Похоже, глава Тайной канцелярии в столь щекотливом деле решил задействовать не только подчинённых, но и красавицу дочь.
Отпустив своего кучера, Елисеев вежливо склонил голову перед девушкой.
– Здравствуйте, Екатерина Андреевна.
– Мы с вами не представлены, но, кажется, я имела возможность где-то вас видеть, – задумчиво наморщив лобик, произнесла барышня.
– Знакомство – дело поправимое. Разрешите представиться – Иван Елисеев, копиист походной ея величества Канцелярии тайных розыскных дел. А видеть меня вы изволили на днях в доме вашего батюшки, Андрея Ивановича.
– Что же за дело привело вас сюда?
– Чрезвычайной важности, – сказал Иван и густо покраснел.
– Это вас батюшка отправил искать Митридата? – догадалась Екатерина Андреевна.
Молодой человек покраснел ещё сильнее. Не в силах отвечать, он коротко кивнул.
Боже мой, какой позор, искренне думал Иван, решив, что падает в глазах красавицы куда-то далеко вниз, свергаясь на уровень муравьёв, жуков и прочих букашек.
Но девушка отнеслась к поручению на удивление серьёзно. Она, подобно своему мудрому отцу, прекрасно понимала важность любых просьб, исходящих от особ, кои в силу своего положения денно и нощно соприкасаются с государыней.
– Что же вы не входите? – спросила Екатерина Андреевна.
– Не открывают, – признался юноша. – Уж я стучал-стучал, колотил-колотил. Никакого ответа. Не ломать же мне дверь!
– Дверь ломать не надо, – кивнула барышня. – Дозвольте мне.
Она подошла к дому, заглянула в закрытое занавесью окошко, и тонко… нет, не сказала – пропела:
– Анна Петровна, голубушка! Откройте, пожалуйста. Это я.
И почти сразу дверь отворилась. На пороге появилась пожилая женщина с заплаканным, но очень добрым, простодушным лицом.
Екатерина Андреевна нежно обняла старушку, заговорила, утешая. Вместе они вошли в дом, выглядевший пустым. Ни единого человека прислуги, кроме зарёванной дворовой девки, в полной мере разделявшей горе