Машина выехала на поляну, где несколько минут назад мы с Надей были единым целым. Фары осветили моё лицо, и она побледнела. Она закричала:
– Ах ты, подлый еврей! Как я сразу не разглядела!
– Надя, нет! – пытался я остановить её.
Я провёл рукой по щеке – шерсть проросла так, будто у меня были пейсы, как у раввина.
Из глаз Надежды слёзы текли ручьём, а мне было мучительно больно от лавины её негодования и презрения.
– Лучше бы ты убил меня, пронзил сердце пулей, а не сделал меня столь счастливой и столь несчастной в один миг! Ты погубил меня, обманул меня, обманул! Ты отравил мою бдительность, растоптал моё достоинство! Убирайся! Сейчас же убирайся прочь! Побрей свою азиатскую рожу, чёртов жид! – в исступлении кричала она.
Во время её истерики из машины никто не выходил. А я разрывался между желанием успокоить Надю, остановить превращение и узнать, зачем женщина из трактира приехала сюда и как ей удалось нас выследить. Кроме того, сейчас я точно мог определить, что на поляне бились только два сердца – моё и Надино. В машине жизнь отсутствовала. И если бы не аромат, который я чувствовал, я бы поклялся, что автомобиль приехал сюда сам.
Это было ново для меня. Я не хотел убивать Надю, не стремился, чтобы ей причинил боль кто-то другой. Я принял решение прогнать её. Это было лучше для неё, чем погибнуть от зубов оборотня или, ещё хуже, заразиться от него и стать такой же.
– Знаешь что, мадам, – бросил я ей, – потаскуха, падшая женщина, таскающаяся ночами по кабакам в поисках грязной любви! – Её слёзы в момент высохли от моих слов, а я почувствовал новую боль в её сердце – боль от услышанного. – Называешь меня евреем? Из-за бакенбард? А я потомок известного российского рода… Улетай отсюда сама, убирайся, чтобы глаза мои тебя не видели! Нам больше не о чем говорить!
После этих слов дверь автомобиля открылась, и из него вышла длинноволосая женщина в чёрном платье, оттеняющем её прозрачно-белую кожу. Надя уставилась на неё.
– Кто вы? – спросила она, а точнее, провизжала. – Вы из ЦК?
– Нет, – ответила женщина. От её голоса с деревьев разлетелись птицы и смолкли насекомые.
– Что вам нужно? – спросил я раздражённо.
– Ты, – спокойно ответила она, глядя прямо мне в глаза.
Надя переводила взгляд с меня на женщину.
– Для чего я вам понадобился? – я поднялся на ноги, прикрывая наготу песцовым боа моей спутницы.
– Я расскажу тебе позже, ведь сейчас ты не готов к долгим разговорам. Дай волю тому, кого ты сдерживаешь, и кончай с ней, – она указала на Надежду.
– Беги, Надя, – сказал я. – Уезжай, быстро!
Девушка стояла на месте как вкопанная. Она будто застыла.
– Она никуда не уйдёт, – проговорила женщина, – я хочу посмотреть на это.
– На что? – переспросил я, не понимая, как она может знать, что должно произойти. И я осознавал: ещё немного, и я не смогу совладать с собой и обернусь волком.
– На то, что ты сделаешь с ней. Я слышала о таких,