– Илья Петрович, откройте, пожалуйста, – крикнул я, устав дергать за веревочку звонка. Волшебство из «Красной Шапочки» не срабатывало. – Я знаю, что вы дома.
Спустя несколько минут из-за преграды донесся тонкий детский голос:
– Папа приболел и не принимает. Он сказал, что непременно оплатит векселя завтра же.
– А ты Модест или Анатолий? – коварно поинтересовался я.
– Анатолий. – Мальчишка печально вздохнул. – Модест в театр с Петром уехал еще утром.
Ого! Я даже начал сомневаться, что приготовленные подарки – два одинаковых ружья «Allen & Wheelock Drop Breech» лондонского мастера-оружейника Гарри Холланда 22-го калибра – понравятся увлекающимся театром четырнадцатилетним пацанам.
– Анатоль! – как можно убедительнее воскликнул я, непроизвольно переходя на французский. – Передай Илье Петровичу, что к нему с визитом явился Герман Густавович Лерхе, томский губернатор.
– Конечно, месье. Минуту.
Почему я сразу не догадался звать хозяев на парижском наречии? Еврейские ростовщики, которым умудрился задолжать генерал-майор, второго языка русского дворянства не ведали.
Вскоре дверь открылась, и мы с моим денщиком Артемкой, тащившим пакеты с подарками, смогли войти в небогатую, но чистенькую квартирку. Чтобы обнаружить, что она гораздо меньше, чем можно было ожидать от дома бывшего директора Санкт-Петербургского технологического института. И много беднее, чем приличествует генералу.
По моим сведениям, старший из детей генерала – Николай, окончивший Горный институт, служил тогда в чине инженер-поручика в Вильно товарищем начальника паровозного депо. Тот самый Петр Ильич должен был вот-вот окончить обучение в Петербургской консерватории; Ипполит, прошлым летом получивший чин гардемарина русского флота, служил где-то на Каспии. Все три дочери генерала были уже замужем. Так что я ожидал увидеть в доме старого Чайковского только самых младших его детей. Однако встретить меня в прихожую вышла какая-то полная и невысокая женщина лет сорока.
– Действительный статский советник томский губернатор Герман Густавович Лерхе, – отрекомендовался я и сбросил пальто на руки Артемке. – Прошу прощения за вторжение, однако дело мое не терпит отлагательств… Эм… С кем имею честь?
– Елизавета Михайловна Александрова, – приятным голосом представилась женщина. – Друг семьи… Мы слышали о вас, сударь. Кажется, это вы спасли его высочество цесаревича от злодейского заговора?
– Это произошло совершенно естественным образом, мадам. Поверьте, я не достоин всех этих… дифирамбов… Могу я увидеть Илью Петровича? У меня есть к нему предложение…
Едва удержался от известного по знаменитому фильму продолжения фразы. Все-таки некоторые штампы остаются с нами на всю жизнь.
– Предложение? – как-то нервно переспросила «друг семьи». – В последнее время Илье Петровичу предлагают только вернуть долги. Это делает его больным…
– О,