Сказка о смелой девочке Даше и царевиче Петре. Игорь Дасиевич Шиповских

была, всяких там гаджетов да телефонов не имелось, обращаться в открытую приходилось. У себя в комнатке за компьютером не отсидишься, все игры на улице вживую проходили. Вот и юный царевич Петруша, как всегда выбежал на улицу, пошалить, погулять. Носится по двору, гусей гоняет. Уж очень он хотел их по ранжиру построить да маршировать заставить.

      – А ну стройтесь ровно, как солдатам положено!… Становитесь в ряд, бестии пернатые, не то ощиплю вас аки кур и на щи пущу!… – кричит на гусей, чертыхается. Прутик обломал и погоняет, а те понять не могут, что от них требуется. Бегают врассыпную, да гогочут, над Петрушей измываются. Но и он не сдаётся. Уже злиться стал на гусиную глупость, глаз свой вороной хмурит, да подчинения требует. Видимо уже тогда у него тяга к военной муштре проявилась, которая впоследствии благотворно сказалась на формировании первой, регулярной, русской армии. В результате чего мы не раз гнали с родной земли чужестранных захватчиков; всяких там турок, шведов, французов, а также германцев, кои до наших уделов жадны были, да и ныне не отказались бы от них, аспиды.

      И вот, гоняет этак Петруша гусей, воинство из них создать пытается, а тем временем в посад Дарьюшка зашла, принесла свежий утренний улов на кухню, что тут же при царских угодьях располагалась. Идёт это она, идёт, в корзинке рыбку несёт, и видит, царевич весь всклоченный по площади носится, гусей муштрует, да кричит на них, аки чёрный ворон с ветки каркает. Орёт не своим голосом, прутом машет. Ну как от такой-то картины не рассмешиться. И конечно Дашенька, чистая душа, в увеселение пришла. Задорно ей стало, не удержалась она и прыснула заливистым хохотком. Отчего царевич аж оторопел. Вмиг остановился да как глянет на неё, при этом даже прут о коленку сломал.