Потом шёл огороженный участок под сенокос, но он был не разработан. Тут и там виднелись пни от спиленных елей, кусты и заросли иван-чая и дикой малины.
Вот туда и любил ходить Вовка.
Сидел на аккуратно спиленном пеньке и наклонял к себе ветки с ярко-красными бусинками малины, и собирал их губами. Ему казалось, что он чем-то похож в этот момент на маленького медвежонка.
Вовка очень любил быть один, ему и одному никогда не было скучно.
А ещё дальше, за огородом, был смешанный лес с огромными осинами, берёзами и молодыми, набиравшими силу и рост, елями, они спешили придти на смену уже спиленным старым елям.
В лес ходить Вовке не разрешала мама. Он и не ходил далеко, чтобы её не расстраивать. Ходил только дотуда, чтобы было слышно посёлок – лай собак, голоса людей, шум пилорамы.
В лесу он любил собирать грибы, этому его научила мама. Особенно много там было подосиновиков. Иные были похожи на детский стульчик – с огромной красной шляпой и с толстой ногой.
Грибы никогда не росли поодиночке. Если нашёл один, то обязательно рядом ищи другие.
Когда Вовка приносил домой кучу грибов, мать радовалась и огорчалась одновременно.
А Вовка, заикаясь, пытался ей не соврать, а сказать правду – что нашёл их не в огороде, а в лесу, но совсем рядом с огородом – там их много, пойдём вместе. Но сказать он ничего не мог, только заикался.
Мать плакала. А Вовка не понимал, почему она плачет, и пытался успокоить её, обнимая обеими руками и прижимаясь к ней.
Однажды, вдоволь наевшись малины, Вовка сидел на громадном еловом пне в конце своего огорода и задумчиво смотрел на лес, на проснувшиеся от ветра листья осин и берёз, слушал ритмичный шум леса.
Вдруг он увидел на окраине леса старика в длинной белой рубахе, с окладистой седой бородой. Вовке казалось, что он и раньше видел его – у бабушки Нади, в деревне Подол – на иконе. "Точно, он, – решил Вовка, – и с посохом. Это, наверное, Бог ко мне идёт или его какой-нибудь помощник".
Как позднее узнал Вовка, это был старик Григорий из деревни Карныш, что в трёх километрах от Молодёжного.
Старик подошёл к изгороди, спокойно перебрался через неё и ровным шагом направился к дому Вовки. Почти поравнявшись с домом, он увидел застывшего на пне Вовку и подошёл к нему.
У Вовки душа ушла в самые пятки. Он стоял на пне, словно памятник, в каком-то непонятном оцепенении.
Старик подошёл к нему и сказал: "Ну, здравствуй, Вовка. Я – Григорий. Проводи-ка меня к своей маме, Нине Ивановне".
Страх куда-то исчез, а после этих слов и замешательство исчезло, а появилось какое-то озорство. "Сейчас я домой к маме такого приведу, как Бога, и послушаю, чего он ей скажет. Наверное, про отца будут говорить", – подумал он. Но сказать что-либо даже не попытался, а ловко спрыгнул с пня, махнул старцу рукой – мол, следуй за мной, и направился к дому.
Нина Ивановна, знавшая старца Григория, поздоровалась с ним и засуетилась, проводила его в дом, пригласила к столу. Начала рассказывать