Действительно, и Александр Степанов в том числе не мог отвернуть от ужё чётко хронологизированных идеологическими службами сюжетных канонов: конспиративная деятельность большевиков, борьба с политическими оппонентами до Октябрьской революции и после неё; восстания 1905–1907 годов с обязательным выносом на знамя Красной Пресни; ещё более законспирированная деятельность вплоть до октябрьских событий; пропагандистская большевистская работа, в том числе и во время первой мировой войны. Другой истории знать не дозволялась, другой литературный взгляд на это время, как, например, у Аркадия Аверченко, Ивана Бунина, Леонида Андреева, давно и добротно спрятан с глаз долой советского читателя. Эта резвость по моментальному изъятию из читательского обращения авторов, ставших советской власти вдруг неугодными, не только обедняло отечественную культуру, но отчасти и привело к падению этой власти, когда всё ранее запрещаемое в 80-е массово прорвалось к читательскому вниманию.
Есть только одна проблема: не все писатели Страны Советов легко и штампованно укладываются в формулы «скудность языка» и «понижение писательского мастерства», очень даже наоборот. Если применять к литературе тождественность с наукой – то есть, в данном случае, наукой сохранения и приумножения языка, то целая плеяда отечественных авторов, живших в те времена, разработала собственные методологические подходы к этой проблематике.
Не забываем при этом, что А. Степанов искренне и преданно верил в правоту революционного движения, сражался за свои идеалы; принимал участие в разгроме Юденича, воевал против деникинцев и, провалившись под лёд во время боёв под Нарвой, приобрёл впоследствии сильно развившееся заболевание. Именно прикованным к постели, от вынужденного бездействия Степанов «взялся за перо». И теперь мы имеем его замечательные книги, при чтении которых, опять-таки, не следует забывать его метод, если угодно – творческую особенность: подобно демиургу он вдыхает искренность в своих персонажей, и им хочется верить, в сочетании их характеров и поступков не сомневаешься.
Поэтому нет никакой наигранности или искусственности в действиях Блохина после Порт-Артура; вполне логично объяснено втягивании Ольги Семёновны в большевистскую работу, куда она постепенно вовлекает и своего мужа, царского офицера Борейко. Взрывной характер Вари при её заботливом сердце по тем временам могли привести только к ссылке, а уж на этой беде, вослед иному, происходившему на глазах, поколебались и взгляды её супруга.
Вообще, тема пути интеллигенции к революции занимает в романе «Семья Звонарёвых» особое место. А. Степанов убедительно показывает, что этот путь, подчас противоречивый, для каждого персонажа – свой. При этом «одаривая» своих персонажей различными трудностями и драматическими переживаниями,