Кроме меня, на эскалаторе никого не было. Я ступила на зубчатую ленту, чувствуя, как она неумолимо тянет меня вниз. Обратного пути нет. Стоявшие внизу, в зале ожидания, родственники пассажиров с надеждой посмотрели в мою сторону. Когда я показалась в полный рост и они поняли, что я вовсе не та, кого они ждут, на их лицах отразилось разочарование. Я виновато улыбнулась.
В дальнем конце зала на скамейке сидел мужчина – наверняка это Юан, подумала я. Перед собой он держал раскрытую газету, которая скрывала его почти целиком, так что были видны только руки, коричневая куртка и торчащая поверх газеты копна рыжих волос.
Я надела на себя самую дружелюбную улыбку и, стараясь всем видом показать, что я нормальный человек, зашагала к нему.
– Должно быть, ты Юан? – спросила я со своим сильным американским акцентом. Позднее вспоминая этот момент, Юан подшучивал надо мной за то, что я гундосила, произнося его имя на американский манер: Юэ-эн.
Оторвав взгляд от газеты, он посмотрел на меня, словно немного опешив.
– Джессика! – У него был глубокий, бархатистый голос, как у диктора Би-би-си.
Он встал, и мы посмотрели друг на друга, все еще опасаясь, что обознались. Он был совсем не похож на восьмидесятилетнего старика, каким я его себе представляла. Пару секунд мы улыбались друг другу, испытывая приятное удивление. Быть может, Аня из зеленых мезонинов[11] объяснила бы это молчание восторгом, который мы испытываем, встретив родственную душу. А может, дело было в том, что мы оба испытали облегчение, убедившись, что ни один из нас с виду не похож на полоумного.
Пока Юан выносил мои вещи и платил за парковку, я воспользовалась минуткой, чтобы разглядеть его повнимательней. Высокий и стройный, тридцати с небольшим лет, на круглом, привлекательном лице – очки в проволочной оправе; большие руки. Опустив взгляд, я с восхищением обнаружила на нем коричневые замшевые ботинки. Все в его внешности говорило об аккуратности и опрятности – за исключением волос, которые лежали на голове спутанным гнездом.
Хотя я сразу же почувствовала себя комфортно в его компании, меня не покидало ощущение некой отчужденности, а все происходящее казалось мне каким-то ненастоящим. Возможно, дело было в том, что, нарисовав в своих мечтах этот мир, я теперь не могла поверить в его реальность.
Мы вышли на улицу. В Глазго стоял солнечный и на удивление теплый день. Юан повел меня через людную парковку к тому месту, где стоял его яркий фургон. Пятилетний ребенок внутри меня запрыгал от радости. На фургоне не было ничего лишнего – большой, вишнево-красного цвета, он выглядел гораздо веселее