Все изменилось примерно через пару месяцев после того, как мы начали встречаться. Как обычно, я проснулась в его постели и, подняв взгляд, увидела трепыхавшиеся от ветра мусорные пакеты на том месте, где должны были быть оконные стекла. Грант вечно что-то ремонтировал, это был бесконечный процесс – как будто Сизиф решил попробовать свои силы в обустройстве дома. За незастекленными окнами его спальни виднелась вывеска похоронного бюро. Иногда по утрам я выглядывала на улицу, и мой взгляд падал на парковку, уставленную катафалками, вокруг которых стояли одетые в черное родственники умерших. Я представляла себя среди них, как я стою и наблюдаю за тем, как прежнюю, уверенную в себе меня в гробу увозят на кладбище. Отношения с Грантом убивали меня эмоционально, отсутствие близости и теплоты между нами словно иглами ранило мое сердце. Мое внутреннее «я» не расцветало, а скорее чахло и увядало.
Тем утром, проснувшись, я перевернулась на другой бок и обнаружила, что Гранта нет рядом: ничего необычного, он часто уходил, чтобы провести начало дня в одиночестве. Я заметила, что на своей половине кровати Грант бросил раскрытый дневник с исписанной страницей. Я села и через плечо покосилась на эту тетрадь. Уж слишком был велик соблазн хотя бы мельком взглянуть, что там: мне выдалась редкая возможность через щелочку заглянуть в душу скрытного Гранта. Я скользнула взглядом по странице, и мне в глаза тут же бросилось мое собственное имя. Я почувствовала, как к щекам приливает кровь. Едва взглянув на дневник, я тут же испытала чувство вины. Я вторглась в личное пространство другого человека. В коридоре послышались шаги, и я невольно посмотрела на страницу еще раз, успев, прежде чем распахнулась дверь, ухватить все предложение целиком.
Небрежным, беспечным почерком там было написано следующее: «Я не люблю Джессику, и это нормально».
– А, ты проснулась. Завтракать будешь? – Грант вошел в комнату в полотенце, обернутом вокруг стройных бедер.
Я чувствовала себя так, будто мне в грудь воткнули нож. В тот момент я поняла, что сама виновата в своей боли. А чего я ждала? Я обманывалась, думая, что он любит меня как-то иначе, по-своему, когда на самом деле он попросту ничего ко мне не чувствовал. Все эти придуманные им правила, эта рассеянность, его яростное желание отстаивать свою независимость говорили вовсе не о высоком уровне развития личности, а скорее об отсутствии эмоций по отношению ко мне. Чувствуя себя наивной дурочкой, я вежливо покачала головой.
Грант склонил голову набок. По выражению его красивого лица было видно: он понял, что-то пошло не так.
– Уверена? Давай я тебя куда-нибудь свожу. В конце концов, ты моя девушка.
– Спасибо, но сегодня я обойдусь без завтрака.
Я сделала все возможное, чтобы отдалиться от Гранта. Переехала обратно в свою бостонскую квартиру-студию и пыталась – пусть и безрезультатно – встречаться с другими. Однако спустя полгода на свидании с другим мужчиной я обнаружила, что Грант все-таки