– Разродилась! – обрадовался он и вбежал в дом. Дарья лежала посреди клети без чувств. Младенца не было…
– Где дитя? – спросил Василий.
– Нету… – мрачно отозвалась повитуха. – Мёртвым родился твой сын!
Тогда Василий опустился на лавку и обхватил голову руками. Горько заплакала Дарья, очнувшись и проведав о судьбе младенчика.
– Не кручинься, голубушка, – утешал её муж, – ещё будут у нас детки малые!
Вскоре облачилась Дарьюшка в платье тёмное, неделями ничего не вкушала, ходила с поникшей головой, долгими ночами стояла на коленях пред божницей, творя крестные знамения и вознося молитвы.
– Почто казнишь ты себя? – спрашивал у неё муж. – За дитя наше, что родилось мертвым… Нет в том вины твоей!
– Все мы пред Богом виноватые, Васенька, – молвила Дарья, – молюсь я за душу матушки своей… Грех её лежит на мне!
– Исхудала ты, – говорил муж, глядя на неё с состраданием, – который день ничего не ешь… Погубишь себя говеньем!
– Не будь преградой на сём пути, муж мой, – строго отозвалась тогда Дарья. И Василий оставил её в покое.
– Хороша жена, – говорила его младшая сестра Марья, – сторонится мужа своего…
Марья мечтала о замужестве, но сварлива была девка, – станом не стройна, лицом не бела. Женихов не находилось. Невзлюбила она Дарью, – бегала по соседкам да худую молву разносила о ней. Как пойдёт Дарья к колодцу за водой, соседушки переглядываются да перстами на неё показывают. Воистину людская молва хуже врага! Дарья слышала окрест себя смех да шёпот, но всё, молча, сносила…
Однажды, на праздничек воскресный она поднялась спозаранку, умылась и пошла в церковь к заутрене. Выстояла в притворе долгую службу, покаялась в грехах, причастилась Святых Даров. Потом воротилась домой, переоделась в понёву50, вышитую яркими цветами, – сменила мрачную власяницу на белую сорочку и зажила, как прежде…
Свёкор не мог нарадоваться на свою скромную и работящую сноху. Слова худого от неё никто не слыхивал! Встаёт она засветло, печь затопит, щи да каши наварит, пироги напечёт, в избе приберётся, за рукоделье примется. Марья, меж тем, на печи валяется допоздна, а как встанет, идёт глядеть, что успела сделать Дарья. И всегда недовольна она:
– Мало пряжи напряла, бездельница, дармоедица!
Дарья, знай себе, помалкивает, с девкой злой спорить не желает и лишь однажды за рукодельем сказала ей такие слова:
– Ведаю, Марьюшка, что на душе у тебя, – тяжко тебе, не сладко одной-одинёшеньке! Но потерпи чуток. Истинно говорю тебе – вскорости придут в наш дом сваты из села Покровское…
– Что ты, лукавая, мелишь?! – воскликнула Марья, а у самой в глазах слёзы радости блеснули.
– Жениха звать Ванею, – сын он старосты сельского. Приглянулась ты ему в святки. Приходил он к нам ряженым в медвежьем образе, – промолвила Дарья, наматывая на веретено шерстяную нить. Услышав это,