Кто-то убавляет громкость, музыка затихает, видеоигра снова останавливается, все головы поворачиваются к Максу.
– Не забудьте, в следующую среду в четыре часа мы едем в «Цветок пустыни» – это дом престарелых на Райли. Сначала уборка территории, затем – культурная программа. Ты, Дэн, за ужином играешь на фортепиано.
Бритые головы согласно кивают, а потом снова начинает щелкать настольный футбол, возобновляются разговоры и видеоигра.
– Ты совсем не такого ожидал, так ведь? – понизив голос, спрашивает Макс.
Патрик и сам толком не понимает, чего именно он ожидал. Может быть, громких выкриков. Флага со свастикой.
– Вы, ребята, за здоровый образ жизни, что ли?
– Не совсем.
– Тогда кто вы такие?
– Мы называем себя «Американцы».
Они обсуждают иммигрантов. Ситуацию в стране. Шансы Чейза Уильямса стать кандидатом в президенты. Чуть ли не каждое предложение Макс заканчивает словами «так ведь?». Словно постоянно исправляет собеседника, проверяет, одинаковых ли взглядов они придерживаются.
Речь заходит о терактах. Патрик признается, что не понимает: почему Сопротивление появилось именно сейчас, такая большая сильная группировка и так неожиданно?
– Какое там неожиданно, – недовольно морщится Макс. – Это продолжалось годами. Началось, еще когда нашим родителям было столько же лет, сколько сейчас нам с тобой, во времена Противостояния. – И, загибая пальцы, он перечисляет: неудавшиеся взрывы на Таймс-сквер, попытка устроить эпидемию сибирской язвы, бомбы в посылках, стрельба в торговом центре, газовые атаки в метро. – Почти везде экстремисты так или иначе потерпели неудачу. Несколько трупов, несколько заголовков в газетах, а потом внимание общественности переключается на репортажи об очередном цунами или землетрясении. И только сейчас этим вечным неудачникам наконец-то удалось провернуть нечто значительное. И ты, друг мой, оказался тут замешан. Причем умудрился остаться в живых. Это просто удивительно. Ты теперь часть истории. Живой символ их поражения, наша надежда. – Голова Макса раскачивается, как воздушный шарик, с каждым предложением его голос становится все громче.
Патрик ненавидит, когда о нем так говорят: словно он не человек, а воплощенная идея. Именно поэтому Гэмбл и не общается с журналистами. Он меняет тему и спрашивает Макса, опасны ли, по его мнению, простые ликаны. Может, не следует стричь всех под одну гребенку и поголовно причислять к экстремистам?
– Не могу похвастаться, что лично знаю многих ликанов, – говорит он, – но они вроде бы в большинстве своем живут самой обычной жизнью. И особенно не жалуются. Вполне довольны, никому не причиняют вреда.
Макс неодобрительно качает головой и кладет руки на плечи Патрику.
– Послушай. Они представляют угрозу для здоровья людей. И омерзительны с биологической точки зрения. Никогда об этом не забывай, ладно?
– Ладно.
Макс