– Агент Санатор, что это такое вы мне принесли? Нет, я спрашиваю, что это такое? – старший архонт Филимон распекал ведущего эксперта из службы надзора Колоквы. – Это не документ! Это не факты! Это их мысли! И какая-то дурацкая болтовня. Где и кому мы это предъявим? Кто нас будет слушать? Подумайте сами, как это смешно! Объект Гульф думает в адрес Зоты, что она думает в адрес Гульфа! За мысли они не отвечают, вы это понимаете? Никто не отвечает за мысли, потому что существует такое понятие «свобода» совести! Мы – не та инстанция, которой позволено препарировать какие-то случайные человеческие мысли. Мы можем их пытаться настраивать, но они на чаше весов – пушинка! Где факты? И потом, что это такое «эсквайр Васек», «Маша», «Аня»? Чепуха какая-то! Что конкретно сделал, сказал каждый из наших объектов? Нужны поступки, нужны действия! А эту беллетристику вы, пожалуйста, оставьте себе или выбросьте в мусорную корзину!
– Ваше Светлейшее Имя, я хочу заметить, что этот материал нашим отделом представлен вам не в качестве фактов, но как предложение, благодаря этой информации, мы имеем возможность анализировать их мотивы, прогнозировать действия, значит, более эффективно фиксировать все то, что нас интересует в их поведении и что очень важно для контроля за ситуацией – маршрутах передвижения наших объектов. Это не документ. Это всего лишь рабочий материал! Но на его основе…
– Но вы что, забыли, нам запрещено вмешиваться в эту сферу, нам нельзя открыто заниматься мыслительным полем людей, а также пустой графоманией – это не наша парафия! А вы копируете эту контрабанду, смешиваете все в одну кучу и нагло несете мне в кабинет!
– Но мы же все равно стараемся влиять на их мысли, корректируем при возможности их формирование!
– Это внутренняя документация, она никого не касается и о ней никто не должен знать! А вы мне принесли в виде отчета! Как я это представлю Азизе? А если служба Компромата перехватит вас или содержимое вашей флэшкарты? Вы об этом подумали?
На перепутье
Кот Босиком шастал в галактиках, а Василько сидел под мостом и горевал по Мари-Анне. Он мысленно с нею беседовал.
– Сердечко Вы мое, Марианнушка! Я не о том говорю, что только и думаю, как мне хладнокровному запропасть в утехах телесных. А о том, что когда двое – родные и близкие, то и им решать, как ласкать друг дружку, где словом нежным, где вниманием, где обнять, а где и ланит и уст коснуться, а где наслаждаться друг на друга глядением, а где и таять от избытка чувств нежности в сладостном таком молчании. И душа с душою говорит, даже если один у другого да, хоть бы и на коленях. Это уже утрачивает первенство – плоть, потому что начинаются души. А без их созвучия не будет в радость и остальное. Да оно и вовсе будет ни к чему.
– Вася, Васенька! Вы меня ведь меня пугаете? Я ведь, помните, долго ждала Вас (7*7 дней, годов иль еще чего) и уже