Твердая рука вывела на табличке белыми масляными буквами: «Jimy Hendrix[3] 1942–1970».
В безветренной тишине кладбища вдруг хрустнула ветка. Где-то совсем рядом. Алик напрягся, вслушиваясь. Остальные затаили дыхание.
Хруст повторился. Послышались немного суетливые шаги человека. Зашуршали жалобно опавшие листья под его ногами.
«Сторож?!» – подумал Алик.
Той же дорогой, между могилками и оградками, к ним приближался невысокий не длинноволосый мужчина в кепке. Обычный чужой. Собравшиеся у могилы смотрели на его приближение безразлично. Любопытство – удел юных, а собравшимся было уже за пятьдесят.
– Прошу прощения за вторжение, – отчетливо, как теледиктор, произнес незваный гость, остановившись для разговора на вежливом расстоянии. – Я давно хотел… Хотел поговорить…
– Говорите, – спокойным голосом разрешил ему Алик.
– Вы меня не узнаете? – спросил мужчина и снял с головы кепку.
Лицо пришедшего, несмотря на ночное время, было достаточно освещено неполноправной, урезанной луной. Однако лицо это, хоть и освещенное, ни о чем Алику не говорило. Обычное лицо, каких мир наштамповал миллиарды: уши, нос, глаза, всё словно по единому ГОСТу, без брака, без запоминающейся или бросающейся в глаза ущербинки.
Алик отрицательно мотнул головой.
– Ну как же, – голос короткоостриженного наполнился обидой. – Мы были близки. Против вашей воли, конечно. Я – капитан КГБ Рябцев.
– Ой, – вырвалось у Алика, и он прищурился, всё еще глядя в лицо неожиданному собеседнику. – А здесь что вы делаете, капитан? Вы теперь, должно быть, капитан в отставке?
– Капитан запаса, – поправил Алика Рябцев. – Хотя это то же самое… Я извиниться хотел… И кое-что сказать.
– Ну, извиняйтесь! – пожал плечами Алик. – Только побыстрее. Мы ведь тут не вас послушать собрались, – и он кивнул на железный крест со свежей белой надписью.
Капитан надел кепку, кашлянул, словно прочищая горло.
– В общем, извините, ребята! И меня, и Мезенцева. Я недавно его похоронил… рак мочевого пузыря… Он тоже был за вас в ответе…
– Мы его должны слушать? – недовольным голосом вопросил Пензель, крупный длинноволосый и бородатый мужик в кожаной куртке, больше похожий на байкера, чем на хиппи.
– Ну, минутку послушаем, – выдохнул Алик. – Давайте, капитан, лаконичнее выражайтесь! Ребята теряют терпение и время!
– Если короче, – Рябцев заговорил тише и менее отчетливо, – то сначала вам от меня спасибо за то, что тридцать пять лет назад познакомили меня с Джими! Джими Хендрикс перевернул мне жизнь. Я из-за него потерял интерес к карьере. Поэтому я капитан, а не полковник… И именно поэтому мы с ребятами в 1978-м достали для вас частичку его тела, его кисть. Чтобы была у Джими своя могилка и здесь, во Львове, и чтобы вам было куда ходить кроме Святого сада.
– Что?! –