– И ты тоже будешь с нами, будем все вместе – я, ты и Мориц… – принялась объяснять Аннушка.
– Втроем? Интересный пассаж, – Юленька задумчиво склонила головку на плечо. – Однако даже при таком авантаже я не намерена делить твою любовь с этим… Линаром.
– Я не могу без него! И без тебя тоже не могу…
– Так не бывает. Выбирай! Или я, или – он, – потребовала Юлиана не терпящим возражений тоном.
– О чем ты, Юленька? – удивилась Аннушка. – Ты моя сестра названая, он – любимый…Ты у меня есть, и он… Нет, его нету-у-у-у!…
И она снова залилась слезами, наивно, как ребенок, ища утешения на груди более сильной и лучше знающей жизнь подруги. Но та вопреки обыкновению вдруг порывисто отстранилась и даже слегка толкнула Аннушку раскрытой ладонью – горячо, с гневом, с обидой.
– Не сестра я тебе, не сестра! – зло прокричала Юлиана, крепко топнув ножкой. – И думать забудь, что сестра! Не была, не есть, не буду! Не прощу!!
Она вскочила и побежала по аллее, вытирая слезы. На бегу она резко, по-мужски размахивала руками. Анна растерянно посмотрела ей вслед. Вскочила, с плачем побежала за ней, с отчаянием понимая, что Юлиану, такую сильную, такую стремительную, нипочем не догнать. Но та, как видно, сама хотела, чтобы ее догнали. Они горячо обнялись среди зеленых кущ и зарастающих травой дорожек, и так и стояли, прижавшись друг к другу.
– Нет, ты не сестра мне, – шептала Аннушка Юлиане в розовеющее ухо. – Ты моя опора, моя защита, а мир так жесток… Не покидай меня, Юленька…
Часть вторая. На ловле счастья и чинов.
Глава 1. «Авось, авось».
Антон-Ульрих Брауншвейгский был счастлив и несчастлив от рождения. Счастлив – появиться на свет с голубой аристократической кровью, по праву рождения делавшей его обитателем высших сфер монархической Европы. Однако на этом везение, отмеренное ему природой, заканчивалось. Второй сын Брауншвейг-Бевернского герцога, он и на престол-то родного Брауншвейга, отнюдь не самого большого цветного пятна на пестрой карте Германии (которую записные острословы справедливо сравнивали с лоскутным одеялом), мог рассчитывать только в случае, если бы вдруг куда-нибудь делся старший брат Фердинанд (никуда деваться не собиравшийся). Для таких, как Антон-Ульрих, младших германских принцев, которым никогда не стать монархами, была уготована иная роль – отправиться ловцами счастья к какому-нибудь из блистательных дворов Европы, пополнив толпу придворных. И грызться за свою фортуну – за титул, за выгодный брак, за команду войсками – с другими равными, словно молодые псы за аппетитную кость. Однако по примеру случайного наблюдения за жизнью дворцовой псарни юный Антон-Ульрих знал: обладателем кости становится всегда тот, у кого крепче клыки и, главное, больше наглости и жестокого умения подмять более слабых. Увы, с этого момента вступала в игру карта невезения Антона-Ульриха. От природы он не был ни самым сильным, ни самым ловким, ни (увы, правы были дворцовые наставники и учителя) самым сообразительным среди сверстников.