– Везет тебе, – остановила ее на выходе из аудитории Надя, со своей группой тоже пришедшая сдавать зачет, но провалившаяся с первой же попытки, – а мне теперь еще раз приходить, только теперь не знаю когда. Интересно, как это тебе удалось сдать? Даже Михельсон не сдал!
Ваня Михельсон был единственным парнем в группе Нади – маленького роста, полный, с пухлым личиком и такими же пухлыми ручонками, с копной вьющихся темных волос и в очках. Над Михельсоном подшучивали все, даже преподаватели. За все почти четыре месяца учебы этот зачет стал первым, который Михельсон не сдал.
– А я учила и сдала, три вечера учила, если ты не помнишь, – Ксения убирала в рюкзак тетради, – и учила, между прочим, как следует.
– Да ладно тебе выпендриваться, – Надя посмотрела на нее с усмешкой, – представь, сколько еще зачетов впереди будет. И что, к каждому ты будешь по три дня как ненормальная готовиться? Да ты сдохнешь через год. Или получишь диплом и будешь серой уставшей мышкой. Я так не хочу. Я, конечно, учу, но не настолько!
– Как же еще учиться? Учить и сдавать. Интегралы и уравнения сдала, да и ты сдашь. Куда мы денемся.
– Как? Губки поярче, юбочку покороче! – парировала Надя.
– Да хоть вообще без юбки приходи, мне-то какое дело? – Ксения подключила свое чувство юмора, потому что понимала, что атмосфера накаляется: Надя была явно сильно расстроена тем, что не сдала зачет. И более того, завидовала Ксении, его сдавшей.
– Нет, что-то тут не то! – констатировала Надя, щелкнув пальцами и зачем-то потормошив свои волосы. – Ты не могла выучить за три вечера эти гребаные интегралы! Ты, наверное, знала или предчувствовала, какие примерно уравнения тебе попадутся. Формулы для них и запоминала! Точно!
– Отстань от меня со своей ерундой! Что я могла знать? Все, мне пора. До вечера! – Ксения, нахмурившись, еще раз посмотрела на Надю, которая продолжала демонстрировать свою нервозность и возмущение, махнула ей рукой и пошла по коридору подальше от аудитории, где продолжался зачет.
«Ну и что, что Михельсон не сдал? Какая связь между мной и Михельсоном? Каждый сам отвечает за свои поступки, – возмущалась Ксения, спускаясь по скользкой мраморной лестнице в институте. – Может, Михельсон сам не хотел сдавать, сам понимал, что плохо учил. Или чувствует себя плохо. Да и какая разница, сдал кто-то или не сдал. Конечно, Надя с такого загула и с головной болью ничего сдать с первого раза не может. Но мне до этого, какое дело? Правильно, никакого».
На улице уже темнело. Поздней осенью трудно отличить день от вечера и вечер от ночи. Правда в городе, где прожила Ксения семнадцать лет своей жизни, темнело еще раньше, и к сумраку все привыкали с детства, оттого особенно ценили теплые летние дни с ранними рассветами и поздними закатами. Ксения снова вспомнила о бабушке, но погружаться в раздумья и воспоминания ей не хотелось. Она дошла пешком до небольшого