Конечно, порой и чужая любовь может пробудить нас от эмоционально-смысловой спячки. Она действует первоначально через перестройку нашего ощущения собственного места в мире. «Я-никому-не-нужный» и «Я-любимый» – два разных положения в бытии. Если я могу создавать для другого человека жизненный смысл или, вернее, быть этим смыслом, то, значит, мое место в сфере коммуникации уважаемо и достойно. Из этого чувства способны родиться и интерес, и спонтанная радость, и вся полнота смысла. Но тогда, скорее всего, мы ответим любящему на его чувство, и смысловое отношение сделается взаимным.
Любовь не может жить без надежды, а надежда – это взгляд в будущее. Даже тот, кто влюблен безответно, в тайне всегда надеется на чудо: на то, что ему где-то когда-то ответят любовью. А счастливая любовь непременно строит планы, глядит на перспективу через магический кристалл радости.
Конечно, реальная любовь – сложное отношение, она включает взлеты и падения, встречи и расставания, но и борьба воль, и обиды, и примирения, как бы они ни были трудны, все равно наполняют жизнь смыслом, и наличие этого смысла не надо доказывать – каждый, кто хоть раз любил, знает это по себе.
Второй фактор возвращения и сохранения смысла – это проявление любопытства. Причем, любопытства в разных его формах. Если человек, погруженный во временную смыслоутрату встрепенулся и с любопытством – познавательным интересом повернулся к чему-то, дело пошло на лад, смысл возвращается.
Любопытство может быть любознательностью. Уныло глядя в телевизор, можно вдруг заинтересоваться иерархией в стае макак, проблемами НЛО или этническими конфликтами в странах Африки. Можно случайно наткнуться в доме у знакомых на интересную книгу или услышать нечто, привлекшее внимание, в радиопередаче. В любом случае некое знание становится тем аттрактором, которое притягивает внимание, заставляет бежать в библиотеку, обследовать возможности Интернета, искать знакомства, позволяющие поглубже погрузиться в постижение предмета, ставшего смысловым ядром. К сожалению, любознательность это тот вид любопытства, который не очень часто посещает людей, вышедших из ученического и студенческого возраста, хотя его смыслосозидающая сила огромна.
Гораздо чаще из временной смыслопотери нас выводит знание совсем другого рода, то, которое рождается в коммуникации – это знание о других людях и совершающихся с ними событиях: новости, сплетни, слухи…
Если обратиться к работе М.Хайдеггера «Бытие и время», то мы увидим, что при всем своем желании говорить о любопытстве исключительно как о способе бытия понимания и истолкования, он все же не удерживается от его уничижительной оценки. Любопытство и болтовня связаны для него с неподлинностью человеческого существования. «Любопытство везде и нигде, – пишет он, – Этот модус бытия в мире обнажает