– Если все пойдет по плану, то ты тоже сможешь в любое время заходить туда.
– Что это за фокусы? Ты секретный агент, или что-то типа того?
– Лучше. Я Охотник. Как и ты. И твой дед. И все до нас.
В стене появился проход, которого прежде здесь не было. На вид это была внушительных размеров железная дверь, какие бывают в хранилищах в банках. Открыв ее все тем же ключом, Реджинальд и Кевин вошли внутрь, и перед ними предстала винтовая черная лестница, ведущая вниз. Она подсвечивалась тонкими лучиками небольших лампочек, висящих на высоте не более пяти сантиметров от каждой ступеньки.
Кевин чувствовал дискомфорт. К его горлу подступила тошнота, но он не мог сейчас оступиться, пойти назад, отказаться получить ответ на вопрос, почему они не могут быть такими как все. Это ведь мечта каждого подростка – стать необычным, особенным. Но лишь до тех пор, пока это не случится. Мы все особенные, но не каждый это осознает.
Спускаясь по ступенькам, Кевин ощущал прохладу, исходящую от них. Он всегда ходил по дому босым, а мама говорила, чтобы он надел носки. Теперь он жалел, что не слушается маму.
«Как только мы отсюда уйдем, я надену носки» – думал он.
Спустившись, Кевин оказался в объятиях темноты. Он услышал всплеск, но не мог понять, откуда шел звук. Где-то рядом зарычало животное.
– Где мы? – Кевин и сам не смог бы ответить на вопрос, почему он шепчет и, что это за страх сковал ему горло.
– Добро пожаловать в наше логово, сынок.
Реджинальд похлопал сына по спине и включил рубильник, который тут же подал электричество во все находящееся здесь. Кевин прищурил глаза от резкого света, ударившего в лицо, но почти сразу открыл их. После этого ему стало вдвойне страшней.
Он стоял у входа в, пожалуй, самую странную и ужасающую комнату на Земле. Справа, в метре от него, стояла клетка, с мерзкого вида монстром внутри. Прямо, метрах в пяти, было нечто вроде комнаты в комнате, только, абсолютно полностью, стеклянной и полной воды. Своего рода аквариум, а внутри плескалось существо, наполовину напоминающее человека, но с рыбьим хвостом. Стены вокруг были увешаны незнакомыми Кевину предметами, но внутренний голос твердил ему, что это ничто иное как оружие.
– Пап, прошу, скажи, что я не псих.
– Не могу, но очень бы этого хотел. Каждый человек в чем-то безумен. У каждого есть изъян. К сожалению, это все – он развел руками – твой.
– Тогда скажи, что ты не сумасшедший, потому как один из нас явно не в своем уме.
– Я понимаю, это сложно. Но сегодня начинается твое обучение, и ты не можешь сказать «нет».
– Ох, что ж, а я говорю.
Кевин развернулся и быстро поднялся по ступенькам. Его бил озноб, по лицу и шее тек пот.
Он выбежал из дома прежде, чем мать, стоящая в дверях кухни, сумела что-либо сказать.
«Прости, мам. Прости, пап. Прости, Сара. Простите,