«Тебе подвезло, Джонни! Выбрав после выпускного Маринку, ты нашел тихую гавань.
Хотя, положа руку на сердце, моя Снежная Королева дала фору.
Она совершила то, чего я не мог предвидеть даже во сне, она положила меня на лопатки. Ирка – намбер ван, я это знал, и ты это знал и тихо постанывал от зависти, глядя на нас. Любить – так королеву!
Когда наступил тот момент из пошлого бульварного романа, я реально испугался. Практически навалил в штаны. Хотя их-то на мне и не было. Я не верил в происходящее, затаил дыхание, будто оно способно выдать меня, притаившегося за дверью чужой спальни. Молил, чтобы Ирка не вошла и не запалила меня.
Помнишь, как Лера Ванна нашла нас в лабораторке, мы готовили бомбочку для физички? Так вот, теперь было в сто раз страшнее.
Когда я уходил, точнее, бежал из чужой квартиры, то понимал: жизнь меняется, я зачеркиваю строки, недавно казавшиеся важными, но отныне совершенно бессмысленные.
Знаешь, Джон, я не задумывался, что так может быть. В одну секунду человек, занимающий в твоей жизни определенную позицию, играющий в ней пусть не главную, но важную роль, становится статистом. С глаз падает пелена, ты не испытываешь ни капли вины, ну или разве что одну-единственную каплю. Ты хочешь, чтобы та, ставшая никем, не страдала. Исчезла из жизни навсегда и не пыталась вернуть прошлое. Ты, старик, меня поймешь точно!
Знаешь…
Мама пыталась выбиться в люди, стремилась всю свою жизнь выбраться из барака, где жили ее родители и где стояла моя колыбель. Все получилось, но из барака в трехкомнатный кооператив выбралась лишь ее оболочка, а душа, родившаяся в трущобах, осталась там. Барак – это судьба! Служа Отечеству, она забыла о ласке, старалась воспитать во мне стойкость духа, а мне оно надо? Я мечтал, чтобы сказки мне рассказывала мама, а не тетя Маша на продленке. Я завидовал детям, которых забирали вечерами домой, когда моя мать засиживалась на партийных собраниях. Но за одно я ей благодарен – она взрастила во мне отвращение к бараку. Животную ненависть к коммунальной кухне. Мать дала уверенность, что я никогда не повторю ее судьбу.
И тогда, убегая из панельной хрущевки, ставшей самым тоскливым местом на земле, успел запрыгнуть в последний вагон.
«Не пойман – не вор» – так ты мне сказал, Джонни… Спасибо, друг, что выручил.
Знаешь, чем удивила меня королева?
Она призналась мне в любви. Мне, слезшему с ее простушки-подруги.
Она делала это каждый день на протяжении месяца.
Весьма неожиданно. Чертовски возбуждающе.
Я повсеместно находил записки от нее. Правильно говорят: в каждой бабе спряталась ведьма. Моя кудесница сотворила невозможное: вернула страсть, острую, животную. Скрепила наш почти развалившийся брак. Правда, ненадолго. Но это уже другая история. О ней в следующий раз.
Вспоминаю ли я ту, с кем изменил жене?
Чуть