Всё это время, продолжая лежать посреди дороги, раскинув руки, не снимая маски улыбающегося человека с торчащим носом и большими глазами, парень глядел в серое небо. Тяжёлые мысли клубились в его голове. Они небыли омрачены насилием и смертями, оставшимися по ту сторону керамического овала, выступавшего в роли барьера от всех ужасов мира. Небыли наполнены заботами о собственном будущем или будущем спутников. Их занимали куда более возвышенные материи. Клубящиеся и размываемые в нескончаемом движении, подобном тому, что происходит среди низко летящих облаков во время дождя. Он думал обо всём сразу, и не о чём конкретном. О боли и страданиях, что выдались на долю бесчисленного множества людей мёртвой страны. О доле тех, кто жил с другой стороны глобуса, и пусть не страдал физически, но давно сгнил нравственно, не видя в собственной жизни нечего значимого.
Чужаки, что прилетали на самолётах, опережая солнце, когда-то были врагами. Они победили в короткой войне. Но победа не принесла им счастья. Весы сломались, начав отмерять одним излишне много, а другим меньше чем нужно для жизни. Некому было противостоять единовластью и сопротивляться несправедливости. Пока родина парня разрушалась массированными бомбардировками, родина чужаков утопала в бесчинствах власть имущих и бесправье бедноты. Последним о чём он слышал, до того как было уничтожено всемирное вещание, были объявления о множестве терактов, замедлении и стагнации, а также о массовых вооружённых восстаниях. Теперь, о том, что творилась за горизонтом, можно было узнать лишь косвенно, вычленяя из пропаганды крупицы информации. И вырисовывающаяся картина не обещала нечего хорошего. Благо, всё это происходило по ту сторону масти, и ни как не влияло на парня с другой её стороны, служа лишь топливом для его грёз.
***
Заросшие поля, дороги, занесённые жухлой листвой, старые пепелища деревень. Гнутые, ржавые шесты с обрывками ткани, среди зарослей камыша, на больших парковках, где располагались лагеря беженцев. Почти сливаясь с серым небом, колоссами возвышались пятнадцати этажные бруски заводских общежитий. В разное время, новое, бесплатное жильё для трудяг, неблагополучный квартал дальней окраины, хоромы вовремя того как прочие замерзали под снегом, брошенные не разграбленными, гниющие останки прежнего величия.
Войдя первым, парень внимательно огляделся. Не отличавшийся отвагой или меткостью, он без труда примечал то, что чаще всего упускали его спутники. Проходная была чёрна от копоти сожжённых матрасов. Наваленные кучами, коляски и велосипеды полнили небольшой закуток под лестницей. Еле слышно шурша, бегали серые крысы, ставшие полноправными обитателями оставленного жилища. Блеснув в осколках зеркала, луч фонаря переместился от стены к стене. Отклеившиеся объявления, гласящие о всеобщей эвакуации, бесчисленные листки с именами пропавших без вести, длинные списки тех, кого признали погибшими. Медленно ступая по неглубоким лужам, парень прошёл