В памяти всплыло маловыразительное лицо с небольшими глазами, лысая голова со всегда зачесанными длинными прядями оставшихся волос, старательно выращиваемыми сбоку над одним ухом и чем-то приклеенными к лысине по пути к другому уху. Плотное телосложение. Всегда невзрачный мешковатый костюм непонятного цвета. Иван Сидорович Бокий. Депутат Верховной Рады нескольких созывов. Один из верных соратников главного социалиста Украины того времени. Первый зам главного редактора «Сільські вісті». Популярная газета была. Тиражи сумасшедшие. Главный инструмент Соцпартии на выборах. Иван Сидорович имел чрезвычайно острый язык. Владел красивой, яркой украинской речью. Образной. Правда, образы все были какими-то исключительно сельскими, нарочито приземленными. А если иногда случались и не сельские, то все равно от них тянуло провинциальной затхлостью.
Депутат-социалист часто выступал с трибуны от имени фракции. Бесспорно, выступления писал сам, в фельетонной манере. Читал с бумаги и с выражением. Но именно читал написанное, никогда не отрываясь от текста и не поднимая глаз. Тексты были язвительными, пожалуй, даже желчными.
Такая, например, его оценка одного из коллег, как «дрібний злодюжка», по сравнению с другими хлесткими характеристиками, могла показаться лишь легонькой словесной пощечиной.
Кстати, «дрібним злодюжкою» он назвал, и после делал это неоднократно, будущего «главного радикала» Олега Ляшко, которого, как выяснилось, знал давно. Среди доказательств Иван Сидорович чаще приводил такое. Одно время Ляшко пописывал материалы для газеты «Сільські вісті», где, как мы уже знаем, в руководящей пульке состоял Бокий. И вот как-то молодого настырного журналиста-аматора Ляшко руководство газеты отрядило сделать репортаж на одну из птицефабрик Черниговщины. Репортаж был состряпан, а директор птицефабрики, как это часто бывало, в знак благодарности загрузил в багажник редакционной машины энное количество куриных тушек для сотрудников газеты. Тушки почему-то так в Киев и не доехали. Но вот примерно через месяц редактору газеты позвонил директор птицефабрики с извинениями и оправданием, что больше не сможет поставлять кур редакции в запрашиваемых объемах. Что, конечно же, вызвало жуткое изумление в редакции, ибо о никаких курах никто там и не слыхивал. «Как оказалось, – делился Иван Сидорович, – Ляшко от имени руководства газеты с завидной регулярностью приезжал на птицефабрику за очередной увесистой порцией куриных тушек. После чего куры успешно продавались на базаре одного из райцентров Черниговской области». Такая вот незамысловатая история.
А еще у Игоря запечатлелось в памяти, как после одной словесной перепалки на заседании Комитета с Иваном Сидоровичем сказал ему, что когда тот открывает рот, складывается впечатление, что оттуда брызжет даже не слюна, а желчь. Через недели две они возобновили общение друг с другом. Все в прошлом. И Бокий тоже.
А сколько их, депутатов, прошло за четыре созыва, 16 лет в Верховной Раде. Старые и не очень, молодые и дряхлые, технари и гуманитарии, вменяемые и под вопросом, остроумные и тормознутые, амбициозные и случайные, женщины, мужчины, нечто среднее…
«Впрочем, тогда абсолютно случайных, – подумал Игорь, – все же, наверное, не было». Кто-то зашел в парламент, будучи политически или социально гиперактивным, кто-то системно, а кто-то одноразово штурмом прикормив избирательный округ, еще кто-то использовал весь имеющийся в управлении административный ресурс. Да, кто-то привел вместе с собой или вместо себя в депутатское кресло близкого родственничка или вожделенную любовницу. Но каждый прошел в депутаты все-таки за что-то и почему-то. Чем-то он отличался от многих других соплеменников. Может быть, наглостью, может, целеустремленностью. Всепобеждающей беспринципностью. Податливостью. Верноподданичеством. Реже интеллектом и эрудицией. Чаще накопленными ресурсами. Умением подстроиться под инерцию настроений людской массы.
Сравнивая каждый последующий созыв парламента с предыдущим, анализируя эволюцию украинского парламентаризма, многие обремененные интеллектом либо не имеющие мотивов быть ангажированными и предвзятыми, либо и то, и другое вместе, употребляют слова «регресс», а иногда и «деградация». Имеют в виду, что нынешнее парламентское поколение достигло дна. Но, как иронизируют умеренные оптимисты, на самом деле достигшие дна еще услышат стук снизу. Похоже, у них есть основания так думать. Когда эрзац премьер-министр сорокамиллионной страны якобы заканчивает провинциальный филиал частного вуза, умещающийся в снятой то ли однокомнатной, то ли двухкомнатной квартире, а потом в буквальном смысле слова придумывает себе ученые звания и научные степени… Когда руководящая образованием и наукой мадам списывает свою якобы научную статью у школьной учительницы… Когда до 90 процентов «парламентариев» не способны ответить, чем отличается закон от постановления, и так и не поймут этого до конца своей каденции… Когда первой нефейковой записью в трудовой книжке становится запись о должности министра или депутата парламента…
Не могут обеспечивать прогресс персонажи с отсутствующими или выдуманными биографиями. А когда таких чуть-ли не большинство?