При свете лампадки он увидел десятки всевозможных распятий на деревянных подставках, от метровых до таких, что упирались в потолок, все вместе они напоминали густую чащобу со сплетенными ветвями; они стояли в беспорядке, то лицом к лицу, то затылок в затылок, а то перекладина одного креста упиралась в перекладину соседнего.
Комиссар сразу понял: Грегорио там нет, вряд ли он стал бы стрелять в этой комнате, рискуя повредить одно из распятий.
Его сковало страхом, словно мальчугана, залезшего в пустую церковь, освещенную лишь парой свечей. В глубине, через открытую дверь, была видна еще одна комната, где горел слабый огонек лампады. Монтальбано смотрел на него, но не мог ступить и шагу.
Его вырвал из оцепенения голос Фацио, сопровождаемый жутким крысиным верещаньем перепуганной до смерти Катерины.
– Комиссар, я ее взял!
Он рванул вперед, петляя между распятий, задел одно – оно пошатнулось, но не упало – и влетел через дверь в следующую комнату. Там была спальня с супружеским ложем.
Грегорио выстрелил, когда комиссар уже бросился на пол. Револьвер выдал сухой щелчок – патроны кончились. Монтальбано встал. Старикан – живые мощи, рослый, седые космы до плеч, абсолютно голый – озадаченно глядел на револьвер в своей руке. Ловким пинком комиссар вышиб его на пол.
Грегорио расплакался.
Снова цепенея от ужаса, комиссар заметил на одной из подушек голову женщины с длинными светлыми волосами; тело ее было накрыто простыней. Он сразу понял: женщина неживая.
Подошел к кровати, чтобы лучше разглядеть, но тут раздалось зловещее скрежетание:
– Не смей приближаться к супруге, ниспосланной мне Господом!
Комиссар приподнял простыню.
На кровати лежала видавшая виды надувная кукла: она лишилась части шевелюры и одного глаза, одна грудь морщила, а тело то там, то сям украшали круглые и квадратные латки из серой резины. Видно, Грегорио сам занимался починкой ветшающей подружки, как только у той появлялась новая дыра.
– Сальво, где ты? – послышался голос Ауджелло.
– Здесь, всё в порядке.
Он услышал странный шум и заглянул в соседнюю комнату. Галло и Галлуццо, вооружившись мощными фонариками, передвигали распятия, чтобы расчистить проход. Когда они закончили, Монтальбано увидел, как Мими и Фацио тащат сквозь строй распятий упирающуюся Катерину; та истошно верещала. Прямо иллюстрация к книге ужасов. Дырявая засаленная ночная сорочка, спутанные изжелта-седые патлы, выпученные круглые глаза, необъятных размеров кургузое тело и последний зуб, торчащий из слюнявого рта.
– Проклинаю тебя! – заявила Катерина, устремив на Монтальбано безумный взгляд. – Гореть тебе заживо в адском пламени!
– Позже поговорим, – ответил комиссар.
– Я бы вызвал скорую, – посоветовал Мими. – И сразу в дурку или куда там.
– Мы не можем держать их в участке, – подал голос и Фацио.
– Хорошо, вызывайте скорую и выводите их на улицу. Поблагодарите