Лихачёв сидел за столом и что-то подписывал. С виду он оставался вроде прежним, но что-то в нём неуловимо изменилось. Как-то он поважнел, исчезла та пролетарская простота, которая была его коньком в бытность директором завода. Мельком взглянув на меня, он взял очередной документ и принялся его читать, одновременно спрашивая:
– Любимов? По какому вопросу? Был у нас уже тут один Любимов, герой. Слыхал?
– Ай, не узнал, Иван Алексеевич! Богатым буду!
– М-а-терь божья! – забывшись, брякнул новый начальник главка. – Петрович… Откуда?
– История, значит, такая со мной приключилась. Прибыл я к райским воротам, а мне там архангел и заявляет: приняли тебя, мол, в компартию, посему поворачивай оглобли и ступай в ад, коммунистам там самое место. Делать нечего, явился в ад. Посадили меня на сковородку и давай поджаривать. Да по мне и так видно, что старались. Только как-то я этих мучений не оценил. Маловато, говорю! И от технического прогресса вы, черти, отстали совсем! Даже на земле уже электротоком пытают! Давайте, говорю, двигатель Стирлинга поставим с генератором, а провода, значит, к пяткам подведём. Почесали черти рога и отправили меня на доклад к самому Сатане. Я ему всё обсказал; да ещё, когда через круги ада шёл, заметил, что в одном ураган постоянно дует – предложил заодно и ветрогенераторы поставить. Обрадовался Сатана, говорит, делай, мол. Хорошо, говорю, только дай мне станки высокоточные, сталь легированную, подшипники, алюминий, алмазы на резцы, да научи чертей со всем этим работать! Обещал адский начальник мне помочь, но учёбу на меня взвалил, так как сам ничего не умеет. Разослал Сатана своих слуг на поиски, что-то нашли, что-то нет, но работу начали. Тут принялся я чертей учить. Чуть что не так – враз шваброй по хвосту! Взвыли черти от жизни такой и давай, значит, Сатане на меня доносы строчить. Сил, мол, наших больше нету терпеть такое издевательство! Ведь что получается? Меня в ад мучиться определили, а я сам там всех замучил! Непорядок! Думал Сатана и так, и сяк. Ничего не смог придумать, только голова разболелась. И «забанил» он меня в аду – это у них там выражение такое – сослал меня с глаз долой обратно на землю, к товарищу Лихачёву. Ему не привыкать!
Под конец моего рассказа Иван Алексеевич, не стесняясь, уже смахивал выступившие на глазах от смеха слёзы.
– Точно Петрович! Я было засомневался, да разве тебя с кем перепутаешь!
– Смех смехом, а дела нешуточные! Вернулся я, а КБ моего нет! Что, товарищ начальник, делать прикажешь?
– Семён Петрович! Ну что ты с места в карьер? Давай сначала за твоё возвращение? – Иван Алексеевич открыл шкаф и достал оттуда пару стаканов, початую бутылку водки и краюху ржаного хлеба.
– Даже не думаешь, что откажусь?
– Не думаю.