Выползя совершенно без сил на берег, лишь бы меня не достал прибой, я замер, прижавшись к холодной гальке, и в отчаянии пробормотал:
– Скорее бы сдохнуть…
– Ой, какой страшненький! – присела рядом со мной маленькая девочка с небесно-голубыми глазами на усеянном конопушками личике, обрамлённом пшеничного цвета волосами, сплетёнными в косичку. – Нет, раньше ты мне больше нравился, такого я с собой не возьму. Приходи, когда усы снова отрастишь…
Пигалица поднялась и направилась к горящему МБВ, её белоснежная рубашонка до пят в лучах заходящего солнца казалась ярко-алой.
– Стой… Куда! – пробормотал я вслед, опасаясь, что малышка сгорит по глупости.
– И даже не проси… – бросила она в ответ не оборачиваясь. И вошла прямо в пламя.
Эпизод 6
Чёрный ворон, чёрный ворон,
Что ты вьёшься надо мной?
Ты добычи не дождёшься,
Чёрный ворон, я не твой!
В мглистом, сером небе, на фоне стремительно проносящегося перед остановившимся взглядом сплошного пепельного покрова облаков, над поднимаемыми с выжженной, мёртвой земли клубами мелкой, жгучей пыли кружила птица.
Что ты когти распускаешь,
Над моею головой?
Иль добычу себе чаешь?
Чёрный ворон, я не твой!
Крылья, в которых, казалось, поселилась сама тьма, обняли ветер, сохраняя при этом неподвижность, и лишь едва заметные чёрточки перьев на самых кончиках плавно выгибались под его неистовыми порывами, служа мостиками, которые соединяли величие монументального покоя и ярость хаоса бури.
Полетай ты, чёрный ворон,
К милой любушке домой.
Ты скажи ей – я женатый,
Я женился на другой.
Ворон кружил всё ниже и наконец исчез из виду, отчего стало невыразимо одиноко и тоскливо. Пропало последнее существо, составившее мне пусть и не весёлую, но всё-таки компанию в этой безжизненной пустыне.
Оженила меня пуля
Под ракитовым кустом.
Востра шашка была свашкой,
Конь буланый был сватом.
Угольно-чёрная голова с острым гладким клювом выдвинулась снизу, и было непонятно, то ли птица уселась мне на грудь, то ли была так велика, что я сам целиком поместился между её лап.
Взял придано небольшое —
Много лесу и долин,
Много сосен, много ёлок,
Много-много вересин.
Немигающий взгляд антрацитовых глаз встретился с моим, остановился, проникая всё глубже, и в голове прозвучал резкий, сварливый голос:
– Что разнылся? Ох, горе ты луковое, никому-то ты не нужен такой, ни на том свете, ни на этом. Возись теперь с тобой.
Ворон сделал