Пути Миритов. Холод знамений. Дана Канра

Сюзанны выходило следующее: бабушка Леона являлась женщиной суровой, насмешливой, резкой, однако с хорошими людьми она вела себя душевной. Грете не понравилось это уточнение – с чего бы ей, бывшей маркитантке, прослыть порядочной дамой? Но… Что сделано, то сделано, раз однажды посмела пробраться во дворец и избежать заключения в Апимортен, придется платить, как это говорят при дворе, репутацией. Едва Грета подумала об этом, как распахнулась входная дверь от сильного толчка, и за спиной низкорослой худой гостьи раздался шипящий шум льющегося дождя. Сдернув резким движением капюшон того же черного, что и у Сюзанны, плаща с головы, старая женщина заприметила взволнованного Жака и поспешила избавиться от промокшей насквозь ноши.

      Леона Лефевр оказалась живой и бойкой, несмотря на морщинистое лицо. Голубые глаза горели пытливым огнем, а в непослушных седых волосах еще остались яркие пряди, и, в отличие от подавляющего большинства старух, которых Грета могла в прошлом видеть или знать, Леона не принялась тут же брюзжать, отчитывая несносную наглую молодежь. Прежде чем подойти к столу, за которым сидели притихшая внучка и растерявшаяся хозяйка гостиницы, она окинула зал цепким взором, и, судя по всему, осталась довольна. Точно не разочарована. Хорошо, что Лизель отошла в кладовку – на пожилую гостью она могла бы произвести впечатление легкомысленной девицы.

      − Чего изволите? – быстро спросила Грета, встав с жалобно скрипнувшего стула.

      − Вина горячего, − откликнулась старуха грудным теплым голосом, − да специй побольше.

      − Ступай, Жак, − на всякий случай Грета не стала оборачиваться к мальчику, − повесь плащ сушиться, да исполняй, что велено.

      Мальчик молча удалился быстрым шагом, то ли испугавшись, то ли поспешив рассказать Лизель о странной гостье. Грету это почему-то не беспокоило, она переводила взгляд с бабушки на внучку, пытаясь найти сходство. Разве только одинаковые глаза – голубые и горящие пылкой лучистой хитростью, будь Леона моложе, вполне показалась бы Грете матерью Сюзанны, а не бабушкой.

      − Интересное у вас здесь место, − произнесла Леона Лефевр, помедлив, − и дела здесь творятся чудные. Я уже сказала своей внучке непутевой, о том, что лазить по дворцу – не шутка, скажу и вам. Когда я служила камеристкой, покойная королева Бенедикта еще только успела на свет появиться, а вот покойному королю Антуану уже исполнилось года три или четыре – так по дворцу ходили такие дикие слухи…

      Сюзанна переменилась в лице и стиснула края серой скатерти в кулаках, но промолчала, ее не смущала ни ересь бабки, ни возможное подслушивание кем-нибудь.

      − Какие? – уточнила Грета, меньше всего на свете желая услышать ответ.

      − Да всякие, − хмыкнула Леона, даже не подумав понизить голос. – Например – что явился из Мертвой Пустыни последний король Норманден – тот, что отступник и монах, да и снасильничал бедную королеву, вот и родился Антуан. Но это все вздор, конечно, дворцовых сплетников быстро от двора отлучили, одного и вовсе на полгода в Апимортен упекли.

      −