В голосе Юрия Владимировича послышалась какая-то недосказанность.
– «Колись», Юра! – усмехнулся Леонид Ильич.
– Микоян прислал венок. От себя лично.
– Микоян?
Леонид Ильич покряхтел в трубку. Выразительно, так, покряхтел.
– Правильно мы сделали, Юра, что спровадили его! Сколько же лиц у этого человека! Вот, уж, действительно: «специалист по бегу между струйками»!
Андропов понял: только что, на его глазах – точнее, на ушах – Брежнев приговорил Анастаса к забвению. Больше к отставному «президенту» хода не было: ни самому Брежневу, ни его окружению. Damnatio memori: закон об осуждении памяти. И не в Древнем Риме, а в современной Москве.
– Иностранцы были?
– Только корреспонденты. Человек с полсотни. Может, чуть больше. Но вели себя прилично. И вообще: всё прошло тихо и без эксцессов.
– Речи?
– Только сынок. Но вполне безобидно.
– Ну, и ставим точку на этом, – «приговорил вопрос» Брежнев. – Тема исчерпана…
Глава сорок первая
Наступающий год – год пятидесятилетия образования СССР, очередных Олимпийских игр и чемпионата Европы по футболу был отмечен, ещё одним, не менее важным событием: в Москве ждали президента Соединённых Штатов. Впервые за всю историю двусторонних отношений: приезд в сорок пятом Рузвельта на Крымскую конференцию – это не совсем то же самое, что государственный визит.
К визиту гостя принимающая сторона готовилась более чем основательно. И не только – «по линии» повестки. Неожиданно возник протокольный вопрос: где принимать Никсона? В рабочем кабинете Генерального секретаря на пятом этаже дома номер четыре на Старой площади? Но это будет нарушением дипломатического протокола: визит-то – государственный! Американцы до поры, до времени помалкивали, но если бы принимающая сторона уведомила их о намерении принять главу Белого дома в своей партийной резиденции, «наши американские друзья» не задержались бы с демаршем.
Однако в Москве не нуждались в подсказках из-за океана.
– Нужно срочно оборудовать кабинет в Кремле! – распорядился Леонид Ильич.
И это было правильное решение. Много времени для его воплощения в жизнь не потребовалось: Брежневу чужды были изыски и вычурность. Поэтому кабинет был обставлен едва ли не по-спартански: стол Леонида Ильича, стол для заседаний, стулья, диван для отдыха, кресла. Справа от входа – столик с графином и бутылками с минеральной водой. Слева от рабочего места Брежнева – ещё один столик: едва только Леонид Ильич начал обживаться на новом месте, как на столе сразу же оказались свежие номера «Правды», «Комсомолки», «Советского спорта» и журнала «Крокодил». Стены кабинета, обшитые «в полроста» дубовыми панелями «на сталинский лад», были украшены портретами Маркса и Ленина: Брежнев решил, что их присутствие не должно слишком, уж, шокировать заокеанского гостя.
Леониду