– Мы хороним почтенного Санжая Кумара. Идите своей дорогой, офицер. Пусть семья спокойно простится с усопшим и оплачет свою потерю, – сурово промолвил старый брахман.
В начале своей службы Уилл стыдливо опустил бы глаза и ушёл. Но после десяти лет жизни в Индии его уже не пронять укорами, а традиции он изучил лучше многих местных.
– Кто эта женщина? Отвечайте!
– Вдова, она безутешна и твёрдо решила соединить свой прах с прахом мужа и повелителя. Мы пытались отговорить Ведику от обряда, потому как чтим указания уважаемого губернатора, но моя невестка непреклонна, – вступил в беседу пожилой мужчина. – Это её право, ступайте с миром.
– Как вас зовут? Вы меня слышите? – офицер Райт под общий возмущённый вздох бесцеремонно встряхнул женщину, та медленно подняла голову. Зрачки её застывших глаз были так расширены, что казались двумя чёрными пулевыми отверстиями. Но это не затмевало удивительную красоту чуть припухших губ, изящного носа, водопада волос и чистой шелковистой кожи.
– Опиум, – констатировал Уильям. – Что-то не очень похоже на трезвое решение. Я забираю эту женщину в форт. Если, придя в себя, она не передумает, то насильно её никто удерживать не станет.
Презрительная тишина была ответом на его слова.
***
– Уже проснулась? О чём задумалась? – нежная рука погладила мою шею, задержалась на затвердевших сосках и устремилась вниз. Жаркое дыхание опалило бёдра. Через несколько бесконечных мгновений мир помутнел и взорвался миллионом радуг.
– И тебе доброе утро, – довольно мурлыкнула я, – да так, кошмар приснился. Как насчёт завтрака, мистер Райт?
– Не так быстро, миссис Райт, – усмехнулся муж, переворачивая меня на живот.
Безжалостные костры далёкой, потерянной навсегда родины постепенно блекли, но всё ещё тлели на задворках моей памяти.
Невозможная любовь
⠀
Сквозь решётчатое оконце исповедальни он видит пухлые, чувственные губы, бархатистую кожу и жгучие глаза цвета кромешной ночи. Внимает низкому контральто, что льётся приятной и услаждающей его слух мелодией. Чувствует, как вибрирует его кровь, отзываясь на зов её плоти.
⠀
***
Как мучительно и жаждуще-нетерпеливо он мечтал приблизить именно этот день, когда Она придёт к нему на исповедь.
Глядя на предмет своего вожделения, он вспоминает, как неистово хлестал себя плетью, стоя на коленях. Возносил молитвы Всевышнему, прося избавить от дьявольского наваждения и пытаясь физической болью охладить пыл своего разгорячённого естества. Как надевал власяницу под сутану в знак смирения и отвлечения от греховных помыслов. Но всё было напрасно. Сквозь нагромождение молитв и псалмов в своём воображении он видел только Её.
Вот и сейчас