– Слышь, Климентий, – произнёс Ким, глядя в окно, – я, кажется, понял, почему к чужим мы относимся не так по-свински, как к родным.
– Не может быть, – без энтузиазма отозвался Клим и перевернул страницу.
– У меня, знаешь ли, неожиданно возникла новая теория.
– М-м? Излагай.
– Она будет называться Общая Теория Живых Легенд, сокращённо – О.Т.Ж.Л.
– Кто отжил? – не понял Клим.
– Вот балда. Я говорю, теория так будет сокращённо называться – О.Т.Ж.Л, аббревиатура от «Общей Теории Живых Легенд». А он уже сразу – кто отжил? Теория имеет, можно сказать, прикладное значение. Прикладывать её надо к новой дисциплине – «Друзьяведение». Слыхал?
– Развивай мысль.
– Развиваю. Я, видишь ли, давно заметил, что соседку по площадке Елену Захаровну я ни разу в жизни не назвал дурой, а свою родную мать могу назвать и похлеще.
– Свинья…
– Ясно дело! Или, например, захватив в новую компанию своего старого друга, мне всегда тянет над ним подсмеяться прилюдно. Из серии «вот, вчера мы с этим придурком…» и так далее.
– И сволочь.
– Нет, я не сволочь. То есть, конечно, сволочь, но всё гораздо сложней. Просто, видишь ли, тут мы имеем дело с некоторой психологической закономерностью. А именно. Приготовься конспектировать. В основе общения с чужими людьми – с соседями, родителями друзей, товарищами по работе или по палате, – всегда лежит определённая степень закрепощающей неловкости. В зависимости от обстоятельств коэффициент неловкости различен, но, подчёркиваю, он никогда не равен нулю. Что скрывается за неловкостью? Неопределённость. В нашем случае неопределённость того плана, что мы не знаем гуманитарную, так сказать, ориентацию внутреннего мира собеседника или знаем её весьма поверхностно. Может, он вообще псих. То, что не определено, – всегда Тайна, всегда загадка. Разгадывать тайну чужака у здорового человека обычно нет никакого желания. Поэтому чужак так и ходит в тайнах с ног до головы. Как здоровый человек относится к тайнам? С пренебрежением? С наглой ехидцей? Нет. Со стра-а-ахом. За что мы боимся? Конечно, за свою бесценную жизнь, причём, даже когда болтаем с продавщицей в хлебном. Но этот страх необычный, я бы назвал его транскосмическим страхом. Представь, когда ты идёшь по улице, и прохожие едва касаются тебя, проносясь мимо, – это, как движение материков: гигантские австралии с невероятными цивилизациями и средней руки архипелаги, где только-только научились добывать огонь, острова с хищниками, принцессами и лесными кладами – все они скользят в доисторическом Океане, сшибают друг друга приливами, сталкиваются или просто случайно цепляются ветками деревьев, а чаще, вообще, едва замечают существование кого бы то ни было в Океане. Мы проходим мимо друг друга, а на материках, как реакция на это, представь –