Дурманящий запах свежего хлеба расползался из хлебных рядов. Тяжелые, круглые подовые хлеба, воздушные пшеничные булки, витые крендельки, посыпанные сахаром и корицей плюшки, поджаристые бублики, пирожки со всякой всячиной: от требухи до свежих ягод, ватрушки. Отсюда редко уходили без покупки.
Сотни пчел вились над сладкими рядами, распугивая покупателей. Горки печатных пряников, сочащихся маслом вафель, орехи в меду, засахаренные фрукты, леденцы на палочках и многое прочее манили к себе и уличных мальчишек, которые нанимались за небольшую мзду отгонять опахалами из птичьих перьев надоедливых пчел, умудряясь сунуть за щеку орех или лимонную конфетку всякий раз, когда хозяин лотка терял бдительность. Убытку от их работы было больше, чем проку. Балаш тоже подвизался на этом поприще в свое время.
Суровые мясники в окровавленных передниках сверкающими на солнце топорами разрубали свиные туши, вызывая невольное уважение среди зрителей точностью и силой удара. Все мясники были здоровыми мужиками, за одним исключением. Здесь держала лавку старуха Будур. Управлялись они вдвоем с внучкой – рослой (но едва достававшей до плеча бабке), сильной, ладно скроенной, с толстой рыжеватой косой до пояса, чертами лица напоминавшей бабку, но все же несравнимо более миловидной. Если у кого и возникала охота приударить за ней, несмотря на звероподобную грозную родственницу, то пропадала она в тот же миг, когда метким ударом топора Умила отсекала голову очередной свинье. С такой не полюбезничаешь, по круглому заду походя не хлопнешь. Запросто отрубит руки, как свиные уши. А иначе охотники, конечно, нашлись бы.
Стопки глиняных мисок от дорогих, искусно расписанных, до простеньких, без всяких украшений высились в гончарном ряду, словно стопки блинов на столе у хорошей хозяйки по праздникам.
Пузатые сосуды с дорогим вином выпирали круглыми боками из-под прилавков, дешевое разливали тут же из деревянной бочки: хоть в чашу, хоть сразу в рот. Здесь отиралось много опустившихся, жаждущих дешевого пойла, которое они даже водой не разбавляли. Дикари. Здесь проводил большую часть дня старый пьяница Марко, когда ему удавалось немного заработать, сидя в тени платана и с жаром обсуждая что-то с такими же забулдыгами.
В крытых рядах было потише. Обычные покупатели совались сюда разве что поглазеть. Товар здесь был дорогим, заморским: диковинной