Во время второго полого акта у меня зазвонил телефон. Это был Макс. Я совсем про них забыл. Да и я был не в состоянии, чтобы помнить. Мой мозг от такого количества алкоголя просто отключился. Во время суеты в доме, когда все сваливали, я смылся с ребятами на машине, другие мосфильмовцы поймали на трассе машину, а они шли через поле до Бутово. Бутово, как я писал ранее, находилось через поле от этой деревушки. Так как у Михалыча была дача рядом с этой деревушкой, он знал дорогу до Бутово через это поле. Их шло четверо: Ваня, Юля, Макс и Михалыч. Макар несколькими часами ранее, как самый умный человек, уехала на автобусе домой, а они шли через поле, где было снегу по колено. Макс, видимо, забеспокоился обо мне и позвонил мне на телефон, чтобы узнать, где я и что со мной.
– Арт, ты где? – спросил он.
– Макс, я дома, с девушкой делом занят!
И я кинул трубку. Видимо, они сильно рассердились на меня.
Мы закончили второй по счету акт, и я пошел на кухню, чтобы взять сок. Жутко горели трубы. Выпили с ней на пару полпакета сока. После третьего полового акта с этим бревном, которое умеет просто раздвигать ноги и лежать, при этом еще сопя мне в ухо «ху-ха, ху-ха», я подумал, что я не дома, а в каких-то джунглях трахаю мартышку, сидящую на дереве. В общем, это был худший секс в моей жизни, и никакого гребаного удовольствия от него я не получил. Лучше бы я постелил ей на балконе. И хрен с ним, что холодно. В куртке тепло было бы.
Я уснул. Проснувшись утром от жесткого сушняка, я увидел, что на мне лежит какое-то тело женского пола. Ткнув ее указательным пальцем левой руки, я спрашиваю:
– Эй, ты кто?
– Я? Эля, – ответила она.
– Ааа, ну ладно, – сказал я.
Посмотрев на часы на мобильнике, я охренел: было 8 часов утра. Я понимаю, что скоро проснется мама, если она уже не проснулась. Если она увидит все это, да еще и в своей квартире, я получу таких пиздюлей, как никогда за всю свою жизнь! Опять ткнув ее тем же пальцем, я говорю:
– Слышь, как тебя там? Эля. Эль, короче, давай одевайся и иди домой. У меня сейчас мама проснется.
Пока она одевалась, я, одев трусы, стоял и пил сок. Трубы жесть как горели.
– Оделась? – спросил ее я. – Ну пойдем, я тебя провожу.
Закрыв за ней дверь, я зашел в комнату, чтобы одеть джинсы и рубашку. Одевшись, я пошел на кухню, чтобы допить остатки воды. Просыпается мама и выходит из своей комнаты. Смотря на меня, задает вопрос:
– Что,