Принюхался ещё раз, запоминая запах, и меня опьянило им так, словно я употребил дурман-траву. Зверь внутри замер и начал бесноваться: «Пара, это моя пара! – кричал он. – Достать, вылечить, защитить!»
Отпрыгнув, я спрятался в кустах и замер. Девочки в этом мире больше никогда не рождались. Когда-то давно мы переступили порог дозволенного в обращении с женщинами. Мы считали их вещью, бессловесными рабынями для утех и рождения наследников, за что боги наказали нас. Когда предки осознали, что они натворили, было поздно. Дети начали появляться лишь в истинных парах – только мальчики, не более двух. Конечно, со временем мы нашли выход в соседние миры, и к нам снова вернулись женщины. Мы относились к ним уже лучше, но уравняли в правах лишь тех, кто был в паре или официально заключил контракт любовницы. Остальные же считались общедоступными. Это положение вещей многих устраивало и изменить что-либо было бы трудно. Поэтому девочка-оборотень, так ещё и одна, без опеки – это очень странно… И, что важно, она моя пара… Теперь главное – не испугать её.
Наступило утро, и котёнок аккуратно протиснулся в щель. Боги, совсем крошка! Возможно, первый оборот. В зубах она держала свёрток с одеждой. Понюхав воздух, аккуратно поставила раненные лапки и, рыча при каждом неловком шаге, пошла в сторону реки. Мой зверь потребовал взять её в зубы и унести домой, чтобы зализать раны. Бил меня по бокам хвостом. Я рыкнул на него, успокаивая. Рано ещё! Осторожно двинулся за котёнком.
Малышка, положив узел на землю, вошла в воду и стала полоскать лапки, а после жадно припала к воде. Видимо, её замучила жажда. Живот дечочки жалобно заурчал, она вздрогнула и прижала ушки.
«Так, облизать, накормить, обогреть, спасти от всего, что ей может угрожать!» – метался мой внутренний зверь.
Тяжело опираясь на лапки, котёнок выбралась из реки. Я же специально пошумел в кустах и вышел на берег. Малышка не на шутку испугалась, и её эмоции накрыли меня волной. Так проецирует мысли… Да девочка – эмпат! Страх сменился злостью и готовностью драться. Какая моя крошка смелая, однако! Она вздыбила шёрстку, оскалилась и зарычала.
Я рухнул на землю, демонстрируя покорность, перевернулся животом кверху, снова неподвижно лёг и заурчал. Лапами подтянулся поближе, всем видом показывая, что я не опасен.
Котёнок перестала рычать и удивлённо посмотрела на меня. После послала вопрос: «Друг?»
Я замурлыкал громче и переместил тело ещё ближе. Котёнок спрятала клыки, принюхалась. Я окончательно добрался до неё и уткнулся носом в лапки, отчего она сжалась. Я лизнул их, и котёнок со стоном улеглась, вытянув опухшие передние ко мне. Вылизывая лапы, я замурчал и послал успокаивающую волну. Девочка вытянулась и, расслабившись, протянула мне и задние. Они пострадали больше, и, когда я дотронулся до них, она рыкнула и дёрнулась. Урча, я успокаивал котёнка. Сейчас всё пройдёт, и я понесу её домой