– Женщина, – говорила Великое Око Разума, сидя в чжунтан и с гордым видом попивая свой алкоголь прямо на глазах у Главы, что-то писавшей за своим столом, – истинно велика тем, что непредсказуема. Удивительная в своей многогранности, она может быть и тигрицей, и самкой богомола: как жестока да кровожадна бывает первая, так она, в свою очередь, мягка, когда рука доброжелателя касается шерсти; вторая же, хоть и мала на вид, поглощает плоть своей любви во имя будущего, а челюсти ее мощнее меча-дао.
«Непредсказуемость».
Великое Око Разума действовала, следуя пути женского ци, хаотичного и гениального, как и все, что было создано на этом свете высшей силой. Юань инстинктивно перешла в дзэнкуцу-дати, пытаясь взять оружие противницы под свой контроль и направить его вверх, однако в руках незнакомки оказалось столько мощи, что выполнять необходимые действия, параллельно направляя собственный шест против часовой стрелки, оказалось неописуемо тяжело.
Незнакомка улыбнулась, ее подведенные алым глаза засверкали неожиданным восторгом; резкий порыв ветра разжал пальцы Юань, которые сжимали шест крепче крепкого, и тот исчез в неподвижном сером вихре, заставив девушку скривиться от отчаяния; она представила, как ее драгоценное фамильное оружие с запертым внутри духом ломается мощными лапами неведомой стихии, а Гэтю улетает прочь, чтобы снова творить несправедливость и жить во имя греха.
Оскалившись, Юань нацелилась противнице в живот кулаком, однако та, не мешкая, отставила левую ногу и легко отклонила руку своей противницы с помощью вертикального блока. Рука девушки коснулась заряженного ци оружия, лишенного личного духа, но необычайно сильного; от внезапной боли у нее потемнело в глазах, и та, пошатнувшись, на мгновение утратила концентрацию. Воспользовавшись моментом, незнакомка дернула свой шест наверх способом моротэ-цуки, ударив по подбородку; кусочек шеста снова коснулся кожи, стреляя неведомой энергией, наполненной яростью взбешенной тигрицы.
Голова девушки дернулась вверх, ноги, болтавшиеся в невесомости, отчаянно попытались сделать шаг назад, однако дым схватил ее осязаемыми руками, холодными, будто прикосновение мертвеца, и сжал в своей хватке. Только тогда, видя бледное лицо совсем рядом и чувствуя приближающуюся смерть, Юань вспомнила о пульсирующем в воздухе гуне с обручами – кажется, наставница звала его бан.
Не нуждаясь в чужом внимании, он спокойно пребывал в невесомости, подобно личной птице, и отчего-то не участвовал в драке, предоставив хозяйке справляться с обыкновенным шестом.
«Внутри бана находится дух-подчиненный, – спешно размышляла Юань, зажатая в плену чужой хватки. – Что если борьба – всего лишь попытка отвлечь меня, пока враг совершает нечто преступное и непростительное?»
Однако могла ли она помешать? Слабая, израненная, выдохшаяся в дороге… Теперь, глядя застывшими глазами на смеющееся лицо незнакомки, Юань понимала: противница