– Вить, ну и жарища сегодня. – Закрыв кран, пузач возвратился к бетономешалке.
На его голову был натянут носовой платок, связанный в узелки по четырем краям, а штаны, вымазанные в цементной пыли, поддерживались подтяжками, перекинутыми через плечи и пузо к штанам. Белая майка, через которую были переброшены подтяжки, была насквозь пропитана потом. Ручейки пота перетекали по всему телу – ото лба к шее, от шеи к груди, от груди на пузо. Судя по всему, жара была ему в тягость – это была не его погода. Его жилистый напарник не выглядел вымотанным жарой. Его загорелая кожа была сухой, и в его теле не чувствовалось усталости.
– Да, Димон, жарковато, но работать можно. Жара лучше, чем дождь: в дождь не поработаешь. Выработаем этот замес и пойдем на обед.
Пузач, похожий на синьора помидора, промолчал. Он смотрел себе под ноги, облокотившись на лопату, на его ноги были надеты кирзовые сапоги и это в такую-то погоду. Синьор помидор изнемогал под тяжестью жары.
«Если столбик ртутного термометра поднимется еще хотя бы на три градуса, то его точно хватит кондратий или солнечный удар. Как он еще до сих пор без ног не остался? Разве можно в такую жару в кирзачах работать – у него ноги же сопреют», – искренне недоумевал Петр Петрович.
Раскрасневшийся пузач и загорелый, как мулат, мужчина заливали цементным раствором ленточный фундамент – либо под большой гараж, либо под небольшой домик. Судя по всему, они заливали опалубку, выставленную из двадцатой доски, слоями. К концу дня должны управиться. Петр Петрович обратил внимание на то, что арматура почти что по всему периметру была уже скрыта цементным раствором. Хорошо работают ребята, подходят друг другу, по работе не суетятся, лишних слов не говорят, а дело свое делают.
Кроме сновавших тут и там рабочих, Петр Петрович сразу же увидел перед собой храм и двухэтажное здание напротив него.
У обветшавшего двухэтажного кирпичного здания красно-коричневого цвета было два входа: один располагался в торце, а другой – ближе к дальнему краю здания. Ко второй двери выстроилась длинная очередь, насчитывающая не один десяток человек. Очередь была бесформенная – она где-то сужалась до одного-двух человек, а где-то расширялась до пяти-семи человек. Люди в очереди то стояли вплотную друг к другу, а то и на расстоянии метра-полутора друг от друга. Над очередью стоял непрерывный гул от множества голосов. Кто-нибудь да с кем-нибудь беспрерывно разговаривал и обменивался последними впечатлениями. Петр Петрович растопырил свое ухо в надежде уловить наилучший момент и подслушать что-нибудь важное.
Петр Петрович встал сбоку двух бабулек, одна из них делилась своими скорбями с другой:
– Сегодня в пять утра человек десять без очереди проскочили.
– Я