Сумерки царей. Наталия Филимошкина

божественном лице. Прямая спина, гордая посадка головы, холодный и надменный взгляд. Веселье и радость гостей, ликование мужа, все проходило сквозь нее. Она словно окаменела изнутри, как много лет назад, после первой супружеской ночи любви, когда Рамзес насильно ею наслаждался, не обращая внимания на крики, слезы и мольбы о пощаде. Словно чужая сама себе, вышла она из тех ненавистных покоев, закутываясь в простыни окропленные ее девственной кровью. Первый год супружеской жизни прошел в полном молчании, только после рождения первенца, Кала вновь обрела способность говорить.

      Случайно рука фараона коснулась ее руки. Кала внутренне вздрогнула, и напряглась, она уже и сама не знала чего ожидать, находясь рядом с этим животным. Так про себя называла она мужа. Любое его прикосновение, даже случайное, вызывало в ней отвращение и протест. Но долгие годы супружеской жизни научили скрывать чувства и мысли. Это ценное умение было необходимо ей для задуманного опасного дела. Неудачный исход которого означал только одно – смерть. Но жажда мести, плохой советчик в любом преступлении, затмевала ей разум. Кала была одержима ненавистью и, все остальное для нее не имело значения. Даже власть и один из ее символов – корона, она желала не для себя, а для своего любимца, первенца Рамзеса. Это ненавистное имя дал ему фараон, и Кала смирилась, как и со многим остальным в своей жизни. Втайне от мужа, она дала сыну, зачатому в боли и страхе, имя Сесотрис. Для нее самой была загадка ее страстная привязанность к первенцу и холодное безразличие к остальным детям. Но на самом деле ничего загадочного в этом не было. Все, что не любил и ненавидел фараон, у царицы вызывало привязанность и умиление. Но выступать открыто против воли фараона и его желаний Кала боялась. Она предпочитала действовать скрытно и мстить тайно.