– Отец Санктус, вы вероятно думали, что сделали мне неприятность поспешным заключением брака этой молодой парочки и лишением меня прав над опекаемой? Примем это к сведению; но и простоваты же вы, Санктус! Ваша поспешность дает моему сыну возможность заключить союз более блестящий, нежели с Розалиндой. Мне известно, что герцог желает выдать свою племянницу, принцессу Урсулу, за Курта и закрепить за своим родом состояние Рабенау, если тот умрет, не оставив потомства. Таким образом вы оказываете услугу нашему обожаемому сюзерену и мне, за что я вас и благодарю. Услуга за услугу, – прибавил он тише.
Я отшатнулся, точно громом пораженный: то были слова священной клятвы. Я не ошибался, Рабенау был сообщник и знал все.
– Мне было известно о твоем плане побега, – говорил в ту минуту граф Розалинде, – и я дал тебе убежать, потому, что никогда не стал бы принуждать тебя к ненавистному браку; но за твою скрытность и принятие решения, не посоветовавшись за мною, я сердит и не хочу больше тебя знать. У тебя теперь есть муж и защитник, пусть он охраняет тебя, мои же попечения кончены.
Розалинда подбежала к нему, протягивая свои маленькие ручки.
– Прости меня! Могла ли я знать твои мысли?
– Поди! Я не хочу говорить с тобою, – ответил он, отходя от нее и завертываясь в плащ.
На минуту он остановился перед новобрачным, закусил ус и произнес:
– Поздравляю вас, граф фон Левенберг, и нисколько не сержусь на вас. Женщины с сотворения мира составляют нашу погибель, пример – Адам!
Он хотел спешно уехать, но Альберт бросился к нему и удержал его:
– Граф! Что касается меня, я невиновен; я отказал в своем согласии, но принужден был повиноваться духовнику моей матери.
Граф остановился и с нескрываемым презрением с ног до головы оглядел молодого человека.
– Вы должны были повиноваться! – повторил он с лукавой усмешкой. – Это странно! Я понимаю еще, что ваша мать должна повиноваться; но вы, здешний хозяин?! Еще если бы вашей «духовницей» была монахиня из урсулинок, это было бы понятно, объяснимо, но в настоящих условиях это очень странно. Впрочем, граф Альберт, позвольте мне сказать вам, мне – рыцарю, известному своей прямотою, – что с вашей стороны признание, что вы обязаны были повиноваться, есть трусость. Ваша обязанность не изменять своим гостям, а охранять их и с оружием в руках преграждать мне вход в ваш замок, если бы я хотел силою ворваться в него. Поняли вы меня? Жаль, что потомок Рувенов так мало знаком с обязанностями рыцаря.
Он вышел, а Альберт остался точно прикованный к земле и бледный от бешенства.
Молодые супруги и Виллибальд еще раз выразили мне благодарность и, холодно поклонившись хозяину замка, уехали.
Я вернулся в свою комнату совсем расстроенный. Какую оплошность я сделал! Меня преследовала мысль, что я, может быть, способствовал герцогу приобрести