Когда же Уилл стоял рядом с его могилой и смотрел на холодное надгробие в тот день, который считался днем смерти мальчика спустя целых два десятилетия, воспоминания нахлынули на него с новой силой, и мужчина понял, что «такое» забыть ему вряд ли удастся. Но самым ужасным было то, что Уилл Чеда почти не помнил. В этом, конечно, нет ничего удивительного, утекло немалое количество лет с тех пор, к тому же произошло это, когда мужчин был еще совсем ребенком, но чувство вины все равно никуда не уходило.
Смотря на землю и убитый временем завянувший венок, оставленный его рукой ровно год назад в тот же день, Уилл положил новый букет, а затем, не имея больше сил выносить ту тяжесть, что невыносимо давила на него изнутри, развернулся и направился к выходу, намереваясь уехать от этого места как можно дальше и как можно быстрее.
Жил мистер Самерс с самого своего рождения в довольно небольшом городке под названием Хорстроф, и считался он довольно спокойным местом, в котором почти никогда не происходит ничего страшного. Почти никогда.
Усевшись в свой легковой автомобиль, вымытый на автомобильной мойке братьев Хаскел несколько часов назад, Уилл завел мотор и, бросив еще один взгляд на кладбище, нажал на педаль газа и уехал прочь. Перед глазами его все это время стоял тот момент, когда он впервые увидел висевший на стене плакат «Внимание, пропал ребенок» с напечатанной на нем фотографией Чеда, улыбающегося во весь рот и смотрящего куда-то в левую сторону от камеры.
Вернувшись домой, Уилл сразу же столкнулся со своей женой Джоаной, которая занималась на стоящем в гостиной велотренажере. Повесив себе на тонкую шею розовое полотенце, она крутила педали «бутафорского велосипеда», как называл его мужчина, и сперва даже не обратила внимания на пришедшего Уилла.
–Привет,– поздоровался он с женой, ненадолго отвлекая ее от тренировочного процесса и просмотра одновременно с ним шоу милой на вид веселой дамы с короткой модной прической, к которой на каждый выпуск приходят разные гости-знаменитости.
–О, ты уже вернулся,– повернувшись к нему, сказала Джоана, ставя видео на паузу.– Что-то рано. Если хочешь есть, иди на кухню, там на плите мясо с овощами в кастрюле.
По всей видимости, она забыла, какой сегодня день, но Уилл решил ничего ей не говорить и, кивнув, направился по данному адресу. Сначала он и вправду собирался поесть, а потом налить себе апельсинового сока и поиграть в какую-нибудь видеоигру, которыми его совсем недавно заразил его семилетний сын Гейдж, но подняв крышку кастрюли и унюхав запах недавно приготовленной еды, он ощутил, как к его горлу из желудка подкатился склизкий угорь. Мужчина сам не знал, почему, но в этот день ему стало особенно плохо. Быть может, потому, что был юбилей.
Некоторые, наверно, скажут, что подобного быть не может, что после такого большого количества времени (целых двадцать лет!) человек не должен так горевать по другому человеку, который ему даже родственником не приходился, который ушел в мир иной, когда им обоим было по десять лет, но они неправы. Время не лечит, оно не лекарство. Оно как анестезирующее средство. Обезболивающее не вылечит саркому, оно лишь уберет болезненные симптомы. Как и время, которое помогает забыть какие-то страшные события в жизни. Спустя сорок лет человеку может казаться, что он совсем оправился от произошедшей с ним трагедии, но стоит ему о ней напомнить, как боль вновь просыпается, и пусть она становится тупее, но все равно гложет.
Особенно если эта трагедия вбирает в себя еще и столь ужасные сверхъестественные штрихи, которые и были нанесены на холст души Уилла.
Чувствуя себя особенно отвратительно, мужчина вернул крышку обратно на кастрюлю и пошел к холодильнику. Открыв его дверцу, он вытащил из него ром и ананасовый сок, и направился к ведущей на второй этаж лестнице.
Увидев проходящего мимо нее с алкоголем в руках мужа, Джоана удивленно нахмурилась, ведь обычно Уилл не употреблял напитки, содержащие в себе «горячительные» добавки. Ну, точнее употреблял, но только тогда, когда был повод. Праздник, или… поняв, в чем дело, чтобы убедиться наверняка, она посмотрела на свои электронные наручные часы и увидел знакомую дату. 13 ноября. Покачав головой, Джоана вновь вернулась к своему занятию. Она знала, что это единственный день в году, когда мужа лучше оставить одного. Такой уж он был человек, не любил делиться своими болезненными чувствами с другими и справлялся с ними в одиночку. Девушка не знала, проявление ли это силы, или наоборот слабости, но это было так, и раз Уиллу было комфортно переживать эту «ежегодную кочку» подобным образом, она ему мешать не собиралась.
Поднявшись на второй этаж, Уилл вошел внутрь своего кабинета и запер дверь на замок, чтобы никто его не беспокоил. Пройдя к своему столу, он посмотрел на свою наградную статуэтку за второе место по плаванью в средней школе. Он всего на полметра успел обогнать того парня,