– А что… есть какая-то большая разница?
– Есть, Дэнни! И еще какая большая! Одно дело спиваться из-за неизлечимого алкоголизма и совсем другое – сознательно и намеренно топить себя в этом и дальше из года в год! Ты не просто за нее держишься, нет! Ты специально за нее цепляешься, разрываясь меж двух дилемм – сдохнуть без нее или с ней!
Медленно скатиться спиной по стенке, считывая всеми ссадинами и обработанными ранами каменный рельеф холодного цемента и песчаника? Какой смысл притворяться теперь и противостоять тому, что еще несколько часов назад так картинно выплескивалось из тебя бурным фонтаном на глазах лучшего друга? На кратковременное помутнение рассудка это уже не спишешь (пусть оно и имело место быть!), ни на транс, дроп и еще какую хрень вроде посттравматического синдрома. Оно было при тебе, было частью тебя, тобой – той самой опухолью, от которой ты так мечтал избавиться и в то же время слиться в одно целое – в агонизирующих судорогах долгожданного летального исхода. И разве ты сам не ждешь этого? Того исключительного момента, когда сможешь ее выпустить и наконец-то задохнуться в ее токсичных испарениях?..
Да, именно! Больше не надо притворяться, блокировать, сдерживать ее всеми возможными и нереальными способами вместе с дрожью, с конвульсивными сжатиями надорванного сердца… отпуская и освобождая. Беспомощно погружая дрожащие пальцы левой руки в спутанные волосы над виском и лбом, то ли закрываясь от жесткого взгляда друга, то ли пытаясь смягчить собственную ничем не прикрытую уязвимость болезненным сжатием воспаленного скальпа.
– Я не могу… Лекс… это… сильнее меня! – я действительно не могу, потому что не хочу ее контролировать. Мне проще ее выпустить, а вернее… я очень хочу ее освободить, вогнать-влить под кожу и прочувствовать каждой клеточкой горящего тела ее болезненное скольжение, с ложным анестезирующим покалывающим онемением в ладонях и пальцах. Ее ментоловое дыхание в собственных легких, нежную обволакивающую судорогу в сердечной мышце… Бл**ь… Да, она сильнее меня! И мне проще сдаться, долбануться в который раз головой, разорвать глотку в немощном вопле, умоляя ее остаться или свести в конец с ума, но не душить себя изнутри, притворяясь тем, кем я уже и не был все эти последние пять лет…
– Не можешь или не хочешь? – Алекс режет сразу, по живому. На его территории играм не место.
Я мог бы и раньше догадаться, что поблажек с щадящими методами ждать от него не стоит.
– Дэн, твою мать… Ты же не просто за нее держишься, ты как будто сознательно боишься ее отпускать! Все эти годы… это ж еб**уться можно так себя изводить. Разве ты не осознаешь, что делаешь с собой? Что она с тобой делает? Или ты как раз все это прекрасно осознаешь и понимаешь?
А