Потом мы пересекли границу с Белоруссией. И попали в иную схему развития постсоветского пространства. Мы увидели ухоженные поля Белоруссии, чистые, ровно стоящие леса, аккуратные скромные домики. Когда я увидела первый за сутки поездки голубой трактор, который, пыхтя, пахал землю, я прослезилась. Потом мы увидели аккуратные нарезки полей и садов Польши, каких-то летающих длиннохвостых петухов – это были фазаны. Весь мир встречал весну сельскохозяйственным трудом, кроме убитой и преданной России.
Австрийский вагон оказался отвратительным, сделанным в годы «холодной войны». Вагон был узким, купе были тесными, трёхместными, люди должны были спать в узких щелях друг над другом, занимая даже и третью полку, которая в нормальных человеческих советских вагонах была багажной. Сидеть нужно было втроём на нижней койке и пялиться на стену, а не друг на друга. Да и койки были узкими, вместо столика было сооружение, похожее на писсуар. Может быть, это и был писсуар в старину советскую, когда русских туристов запирали в купе на границе, чтобы они не выскочили и не убежали на свободный запад. Всё было на кнопках и винтах, а ключ от винтов и кнопок был у проводника, наверное, чтобы через границу нельзя было провезти контрабанду или шпионские штучки резидентам передать. Пограничники четырёх стран вспугивали нас по ночам, проверяя паспорта и штампуя странички. Особенно нас поразили холодные и безупречно красивые пограничники Белоруссии.
В соседнем купе ехали дикие монголы, не знавшие никаких языков, кроме родного, их вёз, как баранов, какой-то более продвинутый монгол на какие-то работы в Австрию. И чего там могли в Австрии делать эти очень дикие и замшелые люди? Монголы везли огромный чан для приготовления себе варварской еды, который еле влез им в купе. Из-за какого-то очередного идиотского карантина через границы было запрещено перевозить куру, а именно жареных кур монголы постоянно и ели. В Бресте наш поезд менял колёса, поезд поднимался на рычагах, из него вынимали родные колёса и вставляли колёса вражьи, узкие, скудные, сделанные в условиях вечной скудности, жадности, расчётливости, экономии всего хотя бы на сантиметр. Тьфу, противно это было после вольготных купе для развесистых русских задниц… Польский пограничник набросился на наших родных уже монголов, он их обнюхал наподобие овчарки и произнёс на русском: «Курррра! Курррра!», но монголы прикинулись чайниками, хитровански успев косточки куда-то глубоко спрятать. Пограничник обшмонал их довольно грубо, но ничего не мог с ними поделать. Рано утром мы прибыли в голубую туманную Вену, встречала нас моя переводчица Элизабет Намдер-Пушер со своими друзьями: инвалидом-поэтом Робертом и анархической подружкой Лизой.
У Элизабет
Элизабет великолепно знала русский язык благодаря тому, что работала с чеченскими беженцами переводчицей. В её большой квартире в центре Вены, обставленной деревянной мебелью в хипповском стиле, была неплохая русско-австрийская