– Не забывай, что у нас имеется секретное оружие по имени Ку Ши, – с улыбкой произнес Тротт.
– Что ж, передай ему от меня пожелание успехов. – Судя по интонациям Асмура, он сильно сомневался в том, что даже Ку Ши удастся найти общий язык с флайцами.
Флаец был похож на неровный конус высотою около метра, вылепленный из картофельного пюре. Примерно в тридцати сантиметрах от вершины конуса располагались три черных блестящих глаза, похожих на оливки, которыми некий гурман решил приправить оригинальное блюдо. Довершало картину ротовое отверстие, расположенное на самой вершине конуса и напоминающее красную сахарную розу, венчающую свадебный торт.
Смущенно кашлянув в кулак, Морин чуть наклонился вперед, чтобы взглянуть на флайца сверху, что представлялось ему наиболее выгодной точкой для вербального контакта, и отрекомендовался по полной форме:
– Петр Морин, командир отряда Галактического патруля «Гала-4». – После короткой паузы он почему-то счел нужным добавить: – К вашим услугам.
Лепестки по краям ротового отверстия флайца разошлись в стороны, и речь на чистом галактос полилась нескончаемым потоком:
– Приветствую вас, командир Петр Морин. И вас, отважные патрульные, ежесекундно готовые бросить вызов смерти, защищая невинных и спасая тех, кто попал в беду по глупости ли, по наивности ли, по незнанию ли того, что жизнь являет собой сложный виток временной спирали, из которого нам никогда не вырваться, сколько бы усилий мы для этого ни прилагали, или же попросту пренебрегая двойственностью сознания любого разумного существа, в котором сочетается как природная первооснова, так и возносящая его ввысь искра наивысшего вдохновения…
Голос у флайца был мягкий, будто бархатный, слова он произносил красиво и правильно, а интонации были настолько приятными, что ласкали слух, хотя смысл сказанного практически полностью тонул в бурном словесном потоке. Речь флайца походила на кружево невероятно сложного плетения, когда слова, уверенно цепляясь друг за друга, превращались во фразы, которые, в свою очередь, сворачивались в узоры, красоту коих можно было оценить, только взглянув на завершенное произведение. Однако окончание приветственной речи было, судя по всему, еще не близко. Начав с восхваления храбрости и самоотверженности патрульных, флаец незаметно перешел от этой темы к изложению некой сложной философской концепции, которая, как он считал, лежала в основе всей патрульной службы.
На двенадцатой минуте речи, получив тычок в спину от стоявшего позади него Пасти, Морин поднял руку с открытой ладонью и вежливо произнес:
– Извините, что перебиваю вас, уважаемый, но нам нужно встретиться с Хауатом