Собрание сочинений в шести томах. Том 6. Юз Алешковский

ужин, с коньяком, пивом, раками, двуцветной икоркой, балычок, салат «Оливье» – все, что положено человеку, обожающему широту жизни и интересов тела… только тогда, только так, заяви, гражданин следователь, все, что угодно подпишу, хер с вами, вдобавок припишу: да здравствет отец черной металлургии и всей тяжелой промышленности товарищ Сталин!.. отлично, говорит замнаркома, но есть вопрос, таварищ Валек: я не желаю давать ложных показаний против кристаллически честных партийцев… как быть, умоляю порекомендовать, если извратители наших догм руководства к действиям начнут выбивать по одному шнифты, они же глаза?.. попробуй, отвечаю, отказаться валить телегу на свидетелей и торгуйся, пока эти гады не охуеют… заяви, что пусть спасибо скажут, а то вот возьмешь и запросишь перевести за свою откровенность пару тыщ долларов в швейцарский банк… иначе, скажи, вылижете швы осбосранных моих трусиков… отлично, товарищ Валек, поторгуюсь, все подпишу, что они хотят, но в далеком будущем, боже упаси, ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не желаю возвращаться в эту гниль, в этот смрад, в эту безжалостную бессовестность – будь она проклята вместе с теми, кто меня оклеветал, и с членами политбюро во главе с любимым другом, отцом, лучшим физкультурником мира, великим Сталиным… если уж возвращаться, то исключительно в Париж, Лондон, Сан-Франциско, но можно и в Гаагу, а в большевизм, извините, нетушки – в него я больше ни ногой, как в кучу говна, с меня хватит… что-что, замечаю, а факт невозвращенчества в сию помойку – век свободы не видать – я тебе гарантирую…

      Вскоре за этим шнуром приходят, уводят к Люциферу… потом по-новой приводят, и это, Саша, уже совсем другой стоял передо мною человек, звучавший вполне гордо, главное, независимо… завтра, сказали, состоится его торжественно показательное признание в своей единоличной вине перед страной и всем советским народом, выразившейся в том, что он распорядился вставлять в шарикоподшипники для танков на два шарика меньше, чем положено, что увеличило число аварий на маневрах и приближало наше поражение от фашизма в будущей войне с империализмом колониализма… Люцифер даже дал ему свиданку, чтоб поболтал с женой и тремя сыновьями, два из которых, выродки, блядь, отказались от беседы с папаней-вредителем… и что ты думаешь?.. немного погодя, клянусь великим басом Шалапина, приносят в нашу камеру прямо в садках – фи, противное какое словечко! – тот самый ресторанный ужин, плотно закрытый мельхиоровыми крышками, чтоб вкусный запах не вздумал переть в другие камеры… шампанское во льду, водяра, раки так и дышат лавриком и перчиком… боже мой, боже мой, не каждому смертнику кайф подобный выпадает, а о живых на воле – хули гворить… этот обреченный Розенберг рад до самой жопы – все равно ведь подыхать рано или поздно, а так он и с бабой попрощался, и поддает, и подзакусывает со своим новым корешманом, со мною лично, и напевает