Другим из ряда вон выдающимся членом преподавательского состава был Хэги. Полагаю, что многие из вас видели представителей готической субкультуры, или коротко, готов. Их нетрудно узнать по одежде чёрного цвета, макияжу в стиле вампира, специфическим татуировкам с мотивами летучих мышей и смерти, большому количеству серебряных украшений и прочим аксессуарам. Всё это для Хэги было совершенно излишним, поскольку любой человек, бросивший на него беглый взгляд, понимал, что перед ним – типичный гот. Странная всё-таки штука – жизнь! Кто-то, пытаясь выделиться из толпы, примеряет на себя имиджи панка, заядлого рок-н-рольщика, байкера или того же самого гота. В то же время есть люди, которым стать одним из этих персонажей, как говорится, сам бог велел. Другими словами, образ Хэги был детально продуман и воплощён в жизнь самой матушкой-природой. С уверенностью можно сказать, что даже в большом и плотно населённом городе было бы непросто обнаружить другого такого высокого и худого черноволосого мужчину, с длинными кистями рук, чрезвычайно бледными чертами лица, красноватыми подглазьями, тонкими как ниточки губами и грустным, по-философски задумчивым взглядом, направленным в никуда. Однако Хэги с подобной трактовкой самого себя был категорически не согласен и всем своим поведением старательно противостоял генетическому имиджу гота. К слову сказать, на курсах он преподавал предмет под названием: «Оказание медицинской помощи детям, пострадавшим на развлекательных мероприятиях». Каждую лекцию Хэги начинал с чёткой постановки проблемы: «Наверное, кто-нибудь из вас думает, что если на ребёнка в большом количестве садятся мухи, то это потому, что он – сладкий?» Не ожидавшие такого вопроса слушатели курсов, как правило, замолкали и недоуменно таращились на преподавателя, а он поднимался со стула и, шарахнув со всей силы кулаком по столу, громовым голосом заявлял: «Враньё! Сказки папы Карло и мифы Древней Греции!», – а потом вновь водружался на стул и умиротворённым, и даже меланхолическим, тоном разъяснял, почему данное утверждение является в корне неправомерным. На каждом занятии Хэги по нескольку раз подпрыгивал, разражался на всю аудиторию дикими криками и с грохотом приземлялся на сиденье стула. Такой грозностью и порывистостью он, скорее всего, пытался продемонстрировать собственную антиготичность, то есть твёрдость и крутизну характера, но любой сторонний наблюдатель воспринимал это, как эмоциональную нестабильность, присущую типичным готам.
Следующим преподавателем, который