Тропа, пахшая грязью и суетой протиралась дальше, но он даже до окраины Москвы ещё не дошёл, всё прочёсывая попутные улицы. Он чётко следил за тем, чтобы идти прямо, потому что многие улицы не знал. Да он жил в этом городе, но постоянно лишь работал: ему было некогда посмотреть Москву.
Голова жутко болела, и он немного шатался от жажды, но продолжал идти, приняв, что он сейчас совершает самоубийство и ощутив хотя бы собственную настоящую красоту человека. Он по крайней мере что-то переживает и борется с этим столичным капканом, словно с чудовищем, что заточило в себе человеческое сердце, создав массовую травлю. Однако он не смог победить это чудовище, он мог только от него сбежать живым, что и стало бы его победой.
Он не понимал, толи Солнце вечером так печёт, толи оно и есть это чудовище, что правит мышлением людей, но продолжал идти.
Он должен был умереть от остановки сердца ближе к ночи, но ему померещилось чудовище, и он испугался.
– Вот же! – удивился Андрей. Огляделся. Ничего нет.
Он продолжил путь по одинаковым улицам с одинаковыми серыми зданиями разной высоты и габаритов. Как всё скучно. Как всё обыденно и отдаёт гнилью.
Внезапно его увидела какая-то шваль в типичной одежде проститутки. Она поняла его обстоятельства, но, осознав давно свои, подошла к нему и спросила:
– Вы покидаете город?
Андрей ей ничего не ответил и просто пошёл дальше. Она пошла за ним, повесив сумку на спину. Андрей продолжил идти по серому асфальту мимо серых домов и попадающихся блестящих куполов церквей, что нарушили обет дарования крова каждому страждущему. Он невольно их осуждал: что им стоило бы дать ему приют в его ситуации? Ничего. Им людей даже не хватает, но он всё равно не стал даже просить, потому что он не желал преклонять перед ними колени и умолить их приютить его. Он сознательно выбрал смерть в одиночестве, но не неся бремя их унижения за этот кров, так как просто ему это надоело ещё тогда, когда он был одним из граждан Москвы.
Он продолжал пересекать Московские улицы. Уже была ночь и загорелись фонари. Мерцали украшенные гирляндами и неонами стены тех самых серых и жёлтых домов, а недалеко виднелись большие часы, но не те, что возле Кремля: попроще, поскуднее и с экономией. Он был как эти часы: он также работал, как более известные люди, но в итоге ничего не получил и остался