Дилану показалась вся эта сцена немного вычурной и нецелесообразной. Этот мужчина просто болен, к чему агрессия, к чему такое суровое обращение? Он поднялся на ноги, и Каллисто, не долго думая, тоже последовала его примеру. Они подошли поближе, наблюдая за тем, как тот самый врач, в которого прилетело стулом, нервно, но в полголоса рявкал на смотрящих, призывая их скорее увести во всю вырывающегося испытуемого:
– Этот пациент сейчас подорвет эмоциональный баланс остальных! Вы можете быстрее убрать его отсюда?!
– Нет, нет! Оставьте меня! Оставьте! – кричал во все горло мужчина, сопротивляясь и пытаясь освободиться. – Уберите от меня иглу! Вы снова это делаете! Снова подчините себе! Я не хочу, прошу, не надо!
Один из ВОН опустил автомат и принялся помогать смотрящим сделать инъекцию транквилизатора вышедшему из-под контроля пациенту. Мужчина упрямился и усердно вырывался, жалобно моля не прикасаться к нему. В искренность его чувств охотно верилось – и не только из-за наворачивающихся на глаза слез и лица, искаженного в выражении настоящего ужаса. Это нагнало на Дилана толику страха, но еще больше повлияло на настроение Каллисто.
– Со мной может быть так же, – тихо произнесла она.
– Что? – переспросил Дилан, отвлекаясь от душещипательной сцены. Он повернулся к девушке и твердо ее заверил: – Нет, с тобой такого точно не случится. Ты уже почти здорова и совсем скоро будешь на свободе. Думай только об этом, ясно?
– Во время обострения очень легко потерять рассудок… – расстроенно проговорила она, опустив голову. – Это Стив. Ещё вчера он говорил, что ему тут нравится и что его терапию доктора сочли успешной. И посмотри на него теперь: болезнь все равно побеждает, плевать она хотела на лечение.
Каллисто выглядела напуганной и растерянной, будто этот мужчина залил в ней последние горящие угольки надежды ледяной водой. Судорожным движением она сложила руки на груди так, словно бы ей внезапно стало холодно, и беспокойно начала рассматривать серые узоры на белом мраморе пола. Теперь стало ясно, почему врач так волновался. Безумие одного человека по воздуху могло передаться ко всем остальным, потому следовало незамедлительно избавиться от того, кто, пусть и нехотя, источал сумасшествие. Дилан, наблюдая, как мужчину скрутили и повалили на пол, делая, очевидно, болезненную инъекцию в шею, постарался тонким образом увести Каллисто от столь пагубной для ее психики картины. Он легонько коснулся предплечья девушки и непринуждённым голосом, присыпанным настойчивостью, произнёс:
– Ты не допила коктейль. Очень неуважительно по отношению ко мне, не думаешь?
– А… да, – замешкалась она и медленно зашагала обратно к водопаду. – Прости, при мне тут такое ещё ни разу не случалось. Я даже стала забывать о…
Каллисто оборвала предложение, но Дилану не понадобилось слышать его до конца, чтобы понять, что нарушило гармонию в душе девушки. Она села на каменный бортик пруда с опустошенным взглядом, и Дилан расположился рядом