Соня некоторое время полюбовалась разномастным народом, спешащим по горбатым булыжникам мостовой. Пробежала мимо стайка студентов. Прошмыгнули курьеры в ярких плащах, торопливо крутя педали складных велосипедов. Вразвалочку прошествовала дородная смуглая дама в сопровождении целого выводка крикливых детей.
Соня смотрела, но не видела. Она жевала пищу, но не ощущала вкуса. Её мысли были далеко от того места, где она находилась. Далеко во времени и пространстве. В прошлом, которое, вопреки всему, вовсе не желало оставаться позади, а, напротив, становилось всё более настойчивым.
Всё так же механически пережёвывая салат, Соня достала из кармана телефон и зашла в соцсеть. Семён не писал новых сообщений со вчерашнего дня, да и вообще не был онлайн с вечера. Девушка ткнула пальцем в текстовое поле, поглядела на мигающий курсор… но пальцы её так и не двинулись над клавишами. Содрогнувшись, она закрыла программу, заблокировала телефон и со стуком положила его рядом с чашкой чая.
Секундная слабость минула, и она тут же обругала себя дурой. Вот уж что из прошлого было ей нужно меньше всего – так это внук полусумасшедшей старухи.
«Бывший парень, едва не ставший…»
Доводить мысль до конца не хотелось. Она запихнула себе в рот огромную порцию салата разом, будто стремясь заткнуть рвущийся из глотки крик.
*
Степан замер в позе горниста, опрокинув над головой пивную кружку. Последние капли пенного напитка скатились в глотку, и жидкость тут же дала о себе знать с другого конца: парень аж поморщился от рези в низу живота. Стукнув опустевшей ёмкостью по столу, он поднялся, опираясь рукой на спинку стула и, зачем-то мелко кивая, направился в уборную.
В отличие от пятничных вечеров, когда в пивной, затерянной в тёмных дворах, яблоку негде было упасть, в четверг зал оставался полупустым. Несколько завсегдатаев-хроников, пара местных ребят, коротающих часы до темноты, когда начнётся настоящее веселье, да пять-шесть залётных. Вот и вся компания. Под пристальными взглядами парней с модными стрижками Степан пробрался через заведение, задевая бёдрами столы и стулья.
Толстая деревянная дверь, распахнутая нетвёрдой рукой, закрылась у него за спиной, отсекая звуки пьяной возни и болтовни. Осталась только заунывная безликая музыка. Стоявший в туалете холод, пахнущий хлоркой и лимоном, чуть отрезвил его. Степан глянул в зеркало, потянул вниз бледные щёки, пригладил волосы. Лицо было припухшим, под глазами залегли тёмные мешки.
– Дерьмо… – пробормотал он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Китаяночка, всё такое…
Путь до писсуара оказался сложнее, чем представлялся ему поначалу. Несколько раз парня качнуло, и он едва не рухнул на кафельный пол. Достигнув цели, Степан со вздохом облегчения упёрся головой в стену и расстегнул ширинку. Моча с громким журчанием полилась в керамическую воронку. Стёпа снова вздохнул, протяжнее и радостнее. Боль медленно