припорошены глаза
скорбящих по потерям – всех живых…
Для мира родились и для добра –
а гибнут от предателей – своих…
От тех, кого страна кормила
пшеничным белым хлебом,
поила чистой
родниковою водой…
Ждала от них любви
и замыслов великих,
а получила в спину смертный братский бой…
Оскотинившись, Рада[5],
которой всегда доверяли,
ощетинила зверскую
подлую пасть…
Рвет страну по частям, продает, продается;
зернам мира, любви и добра
места светлого нет, чтоб упасть…
Я молюсь, чтобы голуби
ветви мирной оливы[6]
разбросали по всем уголкам Украины,
чтобы выросли рощи зеленые мира
на полях
истекающей кровью земли.
Господь, я молю, чтобы все были живы,
чтоб долгою жизнью
во старость вошли…
Чтоб дети – живущие
и те, что родятся, –
и с папой, и с мамой счастливо жили.
Прошу Тебя,
дай человечеству мудрость,
слепые глаза
распахни, освети…
На землю пришли облака дождевые
и ливнем добра
кущи[7] зла ороси…
Очнитесь, господа
Без ценностей в душе
нет ценностей земных,
и вот такие люди правят в мире…
Нет Родины у них,
священных нет границ,
льют грязь на праведных
устами и в эфире.
Стреляют, жгут,
взрывают и грозят
разрушить государства в прах и пух.
Кому-то мстят,
кого-то возвышают,
несется по Европе смрадный дух.
Очнитесь, господа,
что главное у вас?
Какие ценности несете миру вы?
Европа стонет,
истощен ее запас,
слышны не гимны стран,
а ликованье сатаны.
Напоминанием пусть прозвучит
процесса Нюрнбергского[8]
тризна
над теми, кто,
гордыней воспылав,
попрал жизнь своих людей
и рубежи Отчизны.
Кто, возомнив себя
превыше Бога,
судьбы людей решил вершить,
забыв,
что счастье может жить
лишь только за своим порогом.
Вы слышите?
Идет любовь святая
народам всей страдающей Земли,
всем тем, кто в жажде мира
к Господу взывает,
и кара всем ликующим
в угоду сатане…
Признанье
Сирень пирует в полумраке дня,
Даря округе аромата шик.
Но город не сведет она с ума –
Он к изыскам давно уже привык.
Столица Родины моей – любимый Минск,
Дарю и я тебе дочерние признанья.
Ты так велик и мудр, как тот старик,
К