За этим было как-то странно наблюдать, но Саманта Грин впервые тормознула с попыткой мне возразить. Поджала губки, нахмурилась, на время опустила невидящий взгляд в свой почти опустевший бокал.
– Да, ты права! – что это было? Отчаянный вопль об окончательной капитуляции? – Он охренительно изменился, трансформировался… не знаю, пересадил себе чужой мозг или подсел на чудо-препарат хрен какого поколения людей будущего. Но это нисколько не умоляет всех его прошлых заслуг с безумными выходками, о которых боялись печатать даже самые ядрёные и супер-пупер независимые блогеры с интернет-газетёнками!
В этот раз спрятать взгляд на дне собственного бокала потянул меня.
У памяти возникают странные причуды. Особенно когда она начинает вытягивать из своих бесконечных архивов картинки самого неожиданного содержания. Правда, этот файл был ещё практически свежим, можно сказать, сохранённым буквально на днях. Дэниэл Мэндэлл-младший в чертовски шикарном светло-сером костюме-тройке, с высоко поднятой головой, будто только-только сошёл с рекламы какого-нибудь Aston Martin-а. Лёгкая щедрая улыбка от держателя контрольного пакета акций беспроигрышной удачи. Это была одна тех из немногих новых фотографий, где он действительно улыбался. Может не так, как улыбаются миллионы других людей, но на этом снимке, как мне казалось, у него для этого имелись все основания.
Мне очень хотелось верить, глядя на это фото, что я испытывала (или старалась испытывать) что-то среднее между восхищением и радостью. Ведь стоявшая рядом с Мэндэллом женщина заслужила права на счастье, на подобную искреннюю сияющую улыбку. И восьмилетний мальчик в мини фраке с чёрной бабочкой под белоснежным воротничком… и прозрачной трубкой-капельницы кислородного катетера в носу имел самое, что ни на есть, полное право на лучистую улыбку самого счастливого ребёнка на свете. Широкие ладони с сильными длинными пальцами отца на щупленьких плечиках Дэниэла Мэндэлла-третьего, как два сложенных крыла ревностного архангела защитника.
У этой картинки не могло быть иного смысла трактовки. И я не хотела думать вообще, что за ней могло скрываться что-то ещё… хотя и скрывалось…
– Зато теперь я радуюсь, что знала настоящего Мэндэлла-младшего всего пару недель. Правда, мне их хватило с лихвой и выше крыши на всю оставшуюся жизнь. Я ещё долго, очень долго ходила оборачиваясь по сторонам в ожидании, что он вот-вот выпрыгнет из-за ближайшего угла дома или дерева. А чего только стоили все мои ночные кошмары с его участием! Он же всё это время держался, не брал в рот ни капли. Только в последний день перед исчезновением из Эшвилля его-таки понесло, и он реально сорвался с катушек. Слава богу, с тех пор я его лично больше нигде не видела, но всё равно, волей-неволей приходилось отслеживать его похождения по следам и