Мужчина был одет во все черное. Женщина в темно-синее, а мальчик в светло-зеленое. От теплой зимней шапки до такой же короткой утепленной куртки. Из-под которой торчали теплые перчатки. И в таких же утепленных штанах, заправленных в черные зимние ботинки. Так, только и кататься. Если не на лыжах, то с горы…
Но это, оказалась сумка. И стоило мне поравняться с ними, как мать «швырнула» сумку на землю и «бросилась» на дорогу. На глазах у мужа и сына!
Это. Был. Шок! Я не знала, что делать. Точнее, что «не делать». Ведь, ничего менять нельзя! Да и не получится. Все, уже случилось. А не делать и стоять… Ты понял, да? «Взрыв мозга»! Хотела, то ли броситься за ней, то ли «подстраховать» отца. «Перекрыть» дорогу Владу, чтобы он не «бросился» следом…
Но она, благополучно пересекла дорогу. «Движение», на тот момент времени, было. Я имею ввиду, кроме «людского хода». И явно «понасыщенней», нежели во времена такого же «ходящего» Александра. Не так, как сейчас. В количестве и качестве «Автопрома», конечно же, уступая, но… Было! И пошла параллельно мне, в моем направлении и вперед… Даже, не обернувшись на «своих».
Подобрав сумку и сжав левую руку сына, своей правой, отец, просто пошел дальше. Пока, мать «вышагивала», по ту сторону дороги. После, она перешла ее вновь. И уже, обогнав меня, пошла дальше. Опять же, ни разу не обернувшись. Будто, муж и сын, вообще не ее. Не ее забота и не ее проблема… «Никто» и «ничто»!
И ладно бы… Я даже бы, поняла мужа. Поссорились! С кем не бывает? Но на глазах у ребенка? Он, ведь еще малыш. Не «ручной», но… Все-таки! Он не понимает, почему кричат. Почему мама уходит. Почему папа, в свою очередь, остается.
А «суть пьесы» оказалась проста и до боли иронична. «Комична» и «трагична». «Трагикомична»! У отца, на «стороне» была «интрижка». Не просто, «интрижка», а полноценная вторая семья, с ребенком.
Под «копирку», а? И чего ему не хватало? Если, по итогу, как сказал сам Влад, они – были «идентичны». Буквально, начиная от волос и заканчивая сферой деятельности. Женщины обе – были учителями. Правда, там уже, была дочь… «Копия матери»! Влад же был… «Копией отца»!
Мать такого сдержать и «удержать», не смогла. «Истерила» и терпела. Снова – «истерила». Просила уйти оттуда и остаться с ними. Возвращаясь в «стадию» принятии и понимания, терпения. После – снова и снова… Ушла.
Оставила Влада с отцом, который, как это ни странно. Вообще ни странно, если честно… Видел в нем мать. В его понимании и восприятии, «предательницу». А его – «предателя».
И ладно бы, с сыном ушла. Так, отцу же его «на шею» и «оставила». А вещи-то – общие несла, раздумывала всю дорогу. Оставила «свое» и «его», на него. На отца! «Живи с этим!».
Он и жил, не давая жить сыну. Лупя его, за все