Перепрыгивая ступеньки, Янка добежала до пролёта, ведущего на первый этаж, где располагались почтовые ящики. Ячейка седьмой квартиры была переполнена «позорными» красными квитанциями. Ох, да сколько же они задолжали? Тут, пожалуй, одной стипендией не расплатиться. Янка вытащила все торчащие бумажки, какие ей удалось достать. Нужно было срочно бежать к тёте Розе и отправляться на поиски брата. Времени на передышку не было. Такой уж сегодня выдался беспокойный день.
Чёрный дар или Кончина Бабы Яги
Невольники из чёрной пыли
При звуках траурного марша
Себя на зависти ловили,
Душою становились старше.
Что наши беды, что победы?
Издалека, как бисер с рисом,
Издалека, из поднебесья,
Где туча Вечности повисла…
Карагаевна умирала девятый день. Дочь Люда самоотверженно находилась при угасающей матери, чего, конечно, никак нельзя было ожидать от столь забубённой особы. Однако вскоре проявилась и причина столь рьяной жертвенности. Нет, отнюдь не дочерняя любовь двигала бывшим завучем, а ныне спившейся, изрядно опустившейся женщиной. Хотя дочь продолжала побаиваться суровую Карагаевну даже в таком полуживом состоянии. Но время от времени, когда старушка впадала в забытьё, МамЛюда таскала у неё из-под матраца деньги, предусмотрительно отложенные на предстоящие похороны.
Придумав ловкое оправдание своему подлому воровству, мол, сиделкам положена посуточная оплата, МамЛюда неслась в ближайший магазин, напоминающий сельпо доперестроечных времён. Благо, несмотря на все запреты, спиртным здесь торговали круглосуточно. Подматрацный гонорар пропивался стремительно, тут же, за ближайшим углом, и горе-сиделка понуро возвращалась к оставленной родительнице.
Мрачный, запущенный без хозяйского догляда домишко, словно умирал вместе со своей владелицей. Дом и раньше не производил впечатления основательного коттеджа, но в последние дни его обветшание становилось катастрофическим. Крыша прогнулась, облез и местами повалился редкозубый забор. Внутри стоял отвратительный смрад дешёвого курева и мочи. Белённые ещё весной стены потускнели и словно покрылись серым налётом.
Жадный глазок дочери-пьяницы рыскал по углам в поисках чего-нибудь пригодного для продажи. Но телевизор был снесён соседям сразу же, как только Карагаевна слегла. Металлическая утварь сдана в «цветмет» за сущие копейки. Пол не мылся, занавески тоже куда-то подевались. Самые заметные разрушения коснулись русской печки, что стояла теперь посреди кухни закопчённой замарашкой с отбитыми углами, сгорая со стыда. Комнаты словно скукожились и казались теперь маленькими захламлёнными