– Объясни, друг мой, – попросил профессор Минц, гениальный ученый, давно уже проживающий в достойном уединении городка Великий Гусляр.
– Я ее спрашиваю, а правда Иван Сусанин завел в лес целый польский полк интервентов? Она говорит – нет сомнений. А я думаю, чего ж это поляки по собственным следам обратно не вернулись? Тайна? Историческая загадка?
– А в самом деле… – произнес Лев Христофорович. – Что им помешало?
– Ничего!
– Может, вечер наступил? – сказал Минц. – В темноте они и погибли.
– Хорошо, – сказал юный скептик, – но сомнения остаются?
– Остаются.
– Другой пример, – сообщил Максимка. – Татаро-монгольские захватчики завоевали Русь. А Новгород не завоевали. Тоже в лесу заблудились?
– Ну, тому много причин, – сказал неуверенно Лев Христофорович.
– Вечер наступил? – Глаз у школьника был хитрый и даже насмешливый.
И ясно – детям порой надоедает, что взрослые имеют право их учить, хотя сами учились паршиво. Каждый взрослый дурак выпячивает пузо и начинает вещать, как телевизор.
– И много у тебя сомнений? – спросил Минц. Он был поумнее многих взрослых, иначе Максимка и не стал бы с ним советоваться.
– Миллион, – сказал Максимка. – И не знаю, что делать.
– Что же у тебя намечается в четверти по истории? – догадался спросить Лев Христофорович.
– Не исключено, что натяну на трешку, – ответил Максимка. – Но я ни в чем не виноват. Я даже книги исторические читаю. И если бы не было у меня сомнений, мог бы рассчитывать на четыре с плюсом.
– И чего ты от меня хочешь?
– Говорят, что вы большой ученый.
– Я с этим не спорю.
– Вам даже Нобелевскую премию обещали.
– Но, к сожалению, не решили, по какому разряду мне ее дать. Физики, химики и биологи передрались за право выдвинуть меня на эту премию.
Лев Христофорович не лукавил. И в самом деле, слухи о таких спорах и разногласиях до него докатывались.
– Так помогите. А то мне роликов не видать как своих ушей. Даже трояков в четверти предки не дозволяют. Издевательство над честным человеком.
– А как я тебе помогу?
– Сделайте приборчик, чтобы можно было заглянуть в прошлое. Одним глазком. И посмотреть, как все это случилось на самом деле. А в случае необходимости ткнуть носом в правду истории нашу Валентину.
– Во-первых, тыкать носом любимую учительницу – грех, – сказал Минц. – Во-вторых, машина времени в принципе невозможна. И если тебе скажут, что ее уже изобрели, можешь плюнуть в рожу тому человеку.
Тогда будущий историк топнул ножкой и сильно осерчал на профессора Минца, потому что решил, что старик притворяется. Нельзя придумать? А ты постарайся. Так он и сказал профессору:
– Не можете придумать, запрещено, а вы через запрещено!
Минц только усмехнулся.
Но сам крепко задумался.
Если Лев Христофорович крепко задумывался, то миру лучше всего было замереть в ужасе или в предвкушении близкого счастья.
Каких только гениальных открытий или роковых изобретений не рождалось в такие моменты в гениальной голове профессора. И если природа ставит на пути Минца препоны в виде физических запретов, он просто сметает эти запреты.
Разумеется, мы с вами знаем, что путешествие во времени невозможно. И, за редкими исключениями, оно не происходит. Профессор это знает куда лучше нас с вами. Поэтому он ищет и находит обходный маневр. Нельзя путешествовать – значит, можно подглядывать.
Нельзя подглядывать, можно принюхиваться, нельзя нюхать, можно слушать… и так далее.
Не будем углубляться в теорию и практику темпоральных перемещений и псевдоперемещений, просто представьте себе небольшой спутник Земли, который кружится с невероятной скоростью в направлении, противоположном вращению нашей планеты. Через какое-то время он исчезнет с экранов слежения, потому что вкрутится в прошлое. Прибавим скорость – спутник вообще исчезнет.
Должен вам сказать, что профессор Минц в работе над хроноспаем погубил шесть ценнейших спутников и разорил трех или четырех своих спонсоров. Но это не страшно, у него всегда найдутся новые спонсоры, которые отлично понимают, что любое изобретение Льва Христофоровича при определенной смекалке можно поставить на службу своему кошельку и общему прогрессу. Помните, как Минц изобрел краску для стен и потолка, которая ничем не отличается от обычной краски, но ее высохшая поверхность настолько скользкая, что комары не могут удержаться на стене, устают летать и покидают помещение?
Спонсор Пилигримов наладил выпуск этой краски в промышленных масштабах. Ею теперь покрывают высокие заборы кирпичных коттеджей. А в Москве уже красят деревянные поля искусственных катков. И наживают бешеные деньги.
Шесть спутников погубил профессор, но смог заглянуть в недалекое прошлое.
И