«Не добыть ли вам пива?» – это предложение Дуняши сразу же удивило его, а теперь и вовсе казалось ему подозрительным. Однажды он уже относил пивную тару к Люку и собирал грибы шампиньоны. Нынче-то с чего бы вдруг было предложено ему запрещённое контрактом угощение? Собственными ли хлопотами Дуняши оно было вызвано? Или включено необходимым действием в коварные козни, кому-то выгодные? Возможно, он уже существовал в этих кознях, не зная о них и о их сути, и теперь был выделен в определённое действующее лицо, типа – дурак, и по сюжету чьих-то игр – совершать полезные для кого-то поступки. Что значит, для кого? Прежде всего, конечно, для домоуправителя господина Трескучего! Но впрочем, может, и ещё кого-то, для него, Куропёлкина, даже и немыслимого…
Вряд ли в неосмысленностях ситуации были упрятаны лишь интересы (или печали?) горничной Дуняши, шоколадницы, чей напиток отсутствовал в поместье госпожи Звонковой.
Неужели всё же её расстроили удачи (какие? какие?) «профессора, и не только»? Кого – и не только? Любимчика? Или… «Женечка», ласковая рука гладит волосы, а потом… А потом! Любовника, что ли? Такого быть не может. Никогда.
Однако…
Сладкие мысли потекли в голову Куропёлкина. Теперь он был Емеля на печи. Мечтатель. Но кто же из русских людей не мечтатель?
На эти бы сладкие мысли да призвать бы пчёл из двух ульев!
Но Куропёлкин пчёл не призвал.
76
Напомнил себе, что здесь он в лучшем случае – умственная игрушка. Или даже шут.
77
Обеденный стейк Куропёлкин прожевал вяло. От предложенной ему ещё одной порции мяса отказался. Увял.
Горничная Дуняша нашла его после обеда.
– Хандрите, Евгений Макарович? – поинтересовалась Дуняша. – Напрасно. Имею сведения от госпожи Звонковой.
– Какие? – взволновался Куропёлкин.
– Для вас – чрезвычайно благоприятные, – сказала Дуняша. – Для вас… Впрочем, при нынешних обстоятельствах иного и нельзя было ожидать.
Опять Дуняша выказывала своё неодобрение каких-то нынешних обстоятельств и каких-то удач Куропёлкина. Куропёлкин промолчал…
– Сведения такие, – вздохнув, сказала Дуняша. – Вам передана благодарность. И воздушный поцелуй. Считайте, что почти орден. Блестящий успех Нины Аркадьевны на каком-то международном симпозиуме. И вот вам новые книги для работы.
И были переданы Куропёлкину «Анна Каренина» в двух томах (наконец-то!) и книга с картинками «Китайская пейзажная живопись».
– И всё? – спросил Куропёлкин.
– Ну, и воздушный поцелуй, – сказала Дуняша. – Воспроизвести его я не смогу. И нечего вам хандрить. Вы ведь теперь Женечка.
– Вы, Дуняша, дерзите, не знаю по какой причине, – сердито сказал Куропёлкин.
– Кстати, уважаемый Евгений Макарович, – сказала горничная, – у вашей двери стоит ботинок.
– Какой