Он (а). Анче Колла

парусник крен, будто кто-то тянул его борт абордажной кошкой. Откуда бы? Матросы спали, смотрящий – хоть и не положено – тоже. Заплескал корабль волнами, заскрипел мачтами – Гертеншалль уж услышит! Куда там! Как заколдованные спали люди. А из темной темноты громадной скалой уже надвигался чужой корабль. Пираты? Захватчики? Сейчас перемахнут с борта на борт, и спящих враз одолеют! Но вот странность: никто не спешил с воинственными криками, не рвал паруса, не цеплялся за реи. Будто и вовсе не было команды на огромном судне. И как ни быстро нёсся он навстречу паруснику Гертеншалля – а не было столкновения. Будто сквозь прошёл. Призрак… Не тот ли самый, каким моряки по всему архипелагу пугают друг друга за доброй порцией рома в бесполезный штиль? «Отдай» – прошипело море вокруг, – «Покажи, который»

      «Кто?» – чуть скрипнул палубными досками испуганный корабль.

      «Рулевой. Теперь мой, остальных забирай, домой вези, целыми отпущу. Отдай рулевого»

      От мачты до трюмов задрожал парусник. Немного морских миль исходил он за свою жизнь, но знал – нутром смоляным чуял – не ходить человеку живым по кораблю-призраку. А стало быть… Гертеншалль… Рванулся, что есть сил!

      «Ах, так? Значит, всех возьму» – зашипел жуткий чужак. Белая ледяная морось поднялась с самого дна и до неба, затопила палубу, рубку, спущенные паруса. Дернулся корабль, стряхивая смертельную пелену, не пуская к людям. Но та снова вцепилась в дощатые перекрытия.

      Первым навстречу нави выскочил помощник, паля из револьвера, да картой размахивая. Миг – и замертво упал. «Не тот…» – прохрипел корабль-призрак. И потянулся к мальчишке-юнге.